Когда мы смотрим вперед и вдаль и видим грядущую Россию, то мы видим ее как национальное государство, ограждающее и обслуживающее русскую национальную культуру. После длительного революционного перерыва, после мучительного коммунистически интернационального провала – Россия вернется к свободному самоутверждению и самостоянию, найдет свой здравый инстинкт самосохранения, примирит его к своим духовным самочувствием и начнет новый период своего исторического расцвета.

Тридцать лет терпит русский народ унижения, и, кажется, нет им конца и края. Тридцать лет попирают темные и преступные люди его очаги и алтари, запрещают ему молиться, избивают его лучших людей – самых верующих, самых стойких, самых храбрых и национально преданных, – подавляют его свободу, искажают его духовный лик, проматывают его достояние, разоряют его хозяйство, разлагают его государство, отучают его от свободного труда и свободного вдохновения… Тридцать лет обходятся с ним так, как если бы он был лишен национального достоинства, национального духа и национального инстинкта. Эти годы насилия и стыда не пройдут даром: нельзя народному организму «запретить здоровье», – он прорвется к нему любой ценой; нельзя погасить в народе чувство собственного духовного достоинства, – эти попытки только пробудят его к новому осознанию и новой силе. То, что переживает сейчас русский народ, – есть строгий и долгий ученический искус, живая школа душевного очищения, смирения и трезвения. Первое пробуждение, может быть, будет страстным, неумеренным и даже ожесточенным; но дальнейшее принесет нам новый русский национализм с его истинной силой и в его истинной мере. Этот национализм мы и должны ныне выговорить и оформить.

В противоположность всякому интернационализму, – как сентиментальному, так и свирепому; – в противовес всякой денационализации, бытовой и политической – мы утверждаем русский национализм, инстинктивный и духовный, исповедуем его и возводим его к Богу.

Мы приветствуем его возрождение. Мы радуемся его духовности и его своеобразию. И мы считаем драгоценным, чтобы русские люди не связывали себя никакими интернационалистическими «симпатиями» или «обязательствами».

Каждый народ имеет национальный инстинкт, данный ему от природы (а это значит – и от Бога), и дары Духа, изливаемые в него от Творца всяческих. И у каждого народа инстинкт и дух живут по-своему и создают драгоценное своеобразие. Этим русским своеобразием мы должны дорожить, беречь его, жить в нем и творить из него: оно дано нам было искони, в зачатке, а раскрытие его было задано нам на протяжении всей нашей истории. Раскрывая его, осуществляя его, мы исполняем наше историческое предназначение, отречься от которого мы не имеем ни права, ни желания. Ибо всякое национальное своеобразие по-своему являет Дух Божий и по-своему славит Господа.

Каждый народ по-своему вступает в брак, рождает, болеет и умирает; по-своему лечится, трудится, хозяйствует и отдыхает; по-своему горюет, плачет, сердится и отчаивается; по-своему улыбается, шутит, смеется и радуется; по-своему ходит и пляшет; по-своему поет и творит музыку; по-своему говорит, декламирует, острит и ораторствует; по-своему наблюдает, созерцает и творит живопись; по-своему исследует, познает, рассуждает и доказывает; по-своему нищенствует, благотворит и гостеприимствует; по-своему строит дома и храмы; по-своему молится и геройствует… Он по-своему возносится духом и кается. По-своему организуется. У каждого народа свое особое чувство права и справедливости, иной характер, иная дисциплина, иное представление о нравственном идеале, иной семейный уклад, иная церковность, иная политическая мечта, иной государственный инстинкт. Словом, у каждого народа иной, особый душевный уклад и духовно-творческий акт.

Так обстоит от природы и от истории. Так обстоит в инстинкте и в духе. Так нам всем дано от Бога. И это хорошо. Это прекрасно. Различны травы и цветы в поле. Различны деревья и облака. Богат и прекрасен сад Божий; обилен формами, блещет красками и видами, сияет и радует многообразием…

Все хочет петь и славить Бога:
Заря, и ландыш, и ковыль,
И лес, и поле, и дорога,
И ветром зыблемая пыль.
Федор Сологуб

И в этом все вещи, и все люди, и все народы – правы. И каждому народу подобает – и быть, и красоваться, и Бога славить по-своему. И в самом этом многообразии и многогласии уже поет и возносится хвала Творцу; и надо быть духовно слепым и глухим, чтобы не постигать этого.

Вот почему мысль погасить это многообразие хвалений, упразднить это богатство исторического сада Божия, свести все к мертвому подобию и однообразию, к равенству песка, к безразличию после уже просиявшего в мире различия может родиться только в духовно мертвой, больной душе. Эта плоская и пошлая химера, эта всеразрушительная, противокультурная и безбожная затея есть порождение рассудочной души, злой и завистливой, – все равно, стремится ли эта химера воинственно подмять все народы под один народ ... или растворить все национальные культуры в бесцветности и безвидности всесмешения (химера советского коммунизма). Во всяком случае, эта уродливая химера, в которой крайний национализм сходится с крайним интернационализмом, – нерусского происхождения, как, впрочем, и весь нигилизм, и нехристианского происхождения, как, впрочем, и весь эгалитаризм.

Христианство принесло миру идею личной, бессмертной души, самостоятельной по своему дару, по своей ответственности и по своему призванию, особливой в своих грехах и подвигах и самодеятельной в созерцании, любви и молитве, – т. е. идею метафизического своеобразия человека. И поэтому идея метафизического своеобразия народа есть лишь верное и последовательное развитие христианского понимания; Христос один во вселенной. Он не для иудеев только и не для эллинов только, а благовестие Его идет и к эллинам и к иудеям; но это означает, что признаны и призваны все народы, каждый на своем месте, со своим языком и со своими дарами (срв. Деян. 2. 1-42, I. Кор, 1-31).

Преподобный Серафим Саровский высказал однажды воззрение, что Бог печется о каждом человеке так, как если бы он был у Него единственным. Это сказано о личном человеке. Что же надлежит думать об индивидуальном народе, – что он Богом осужден, отвергнут и обречен? Каждую лилию Господь одевает в особливые и прекрасные ризы, каждую птицу небесную питает и кормит и волосы, падающие с головы человека, сосчитывает, а своеобразие народной жизни, от Него данное и заданное, творческую хвалу живой нации, к Нему восходящую, – отвергает?!..

Всей своей историей, всей культурой, всем трудом и пением своим каждый народ служит Богу, как умеет; и те народы, которые служат Ему творчески и вдохновенно, становятся великими и духовно ведущими народами в истории.

И вот, национализм есть уверенное и сильное чувство, что мой народ тоже получил дары Духа Святого, что он приял их своим и инстинктивным чувствилищем и творчески претворил их по-своему, что сила его обильна и призвана к дальнейшим творческим свершениям и что поэтому народу моему подобает культурное «самостояние» как «залог величия» (Пушкин) и как независимость государственного бытия.

Поэтому национализм проявляется прежде всего в инстинкте национального самосохранения, и этот инстинкт есть состояние верное и оправданное. Не следует стыдиться его, гасить или глушить его; надо осмысливать его перед лицом Божиим, духовно обосновывать и облагораживать его проявления. Этот инстинкт должен не дремать в душе народа, но бодрствовать. Он живет совсем не «по ту сторону добра и зла», напротив, он подчинен законам добра и духа. Он должен иметь свои проявления в любви, жертвенности, храбрости и мудрости; он должен иметь свои празднества, свои радости, свои печали и свои моления. Из него должно родиться национальное единение, во всей его инстинктивной «пчелиности» и «муравьиности». Он должен гореть в национальной культуре и в творчестве национального гения.
* * *
Что такое есть национализм?

Национализм есть любовь к историческому облику и творческому акту своего народа во всем его своеобразии. Национализм есть вера в инстинктивную и духовную силу своего народа, вера в его духовное призвание. Национализм есть воля к тому, чтобы мой народ творчески и свободно цвел в Божием саду. Национализм есть созерцание своего народа перед лицом Божиим, созерцание его души, его недостатков, его талантов, его исторической проблематики, его опасностей и его соблазнов. Национализм есть система поступков, вытекающих из этой любви, из этой веры, из этой воли и из этого созерцания.

Вот почему национальное чувство есть духовный огонь, ведущий человека к служению и жертвам, а народ – к духовному расцвету. Это есть некий восторг (любимое выражение Суворова!) от созерцания своего народа в плане Божием и в дарах Его Благодати. Это есть благодарение Богу за эти дары, но в то же время и скорбь о своем народе и стыд за него, если он оказывается не на высоте этих даров. В национальном чувстве скрыт источник достоинства, которое Карамзин обозначил когда-то как «народную гордость» и источник единения, которое спасло Россию во все трудные часы ее истории, и источник государственного правосознания, связующего «всех нас» в живое государственное единство.

Национализм испытывает, исповедует и отстаивает жизнь своего народа как драгоценную духовную самосиянность. Он принимает дары и создания своего народа как свою собственную духовную почву, как отправной пункт своего собственного творчества. И он прав в этом. Ибо творческий акт не изобретается каждым человеком для себя, но выстрадывается и вынашивается целым народом на протяжении веков. Душевный уклад труда и быта и духовный уклад любви и созерцания, молитвы и познания, при всем его личном своеобразии имеет еще и национальную природу, национальную однородность и национальное своеобразие. Согласно общему социально-психологическому закону, подобие единит людей, общение усиливает это подобие и радость быть понятым раскрывает души и углубляет общение. Вот почему национальный творческий акт роднит людей между собой и пробуждает в них желание раскрыться, высказаться, отдать «свое заветное» и найти отклик в других. Творческий человек творит всегда от лица своего народа и обращается прежде всего и больше всего к своему народу. Народность есть как бы климат души и почва духа; а национализм есть верная, естественная тяга к своему климату и к своей почве.

...

А между тем создать нечто прекрасное, совершенное для всех народов – может только тот, кто утвердился в творческом акте своего народа. «Мировой гений» есть всегда и прежде всего – «национальный гений», и всякая попытка создать нечто великое из денационализированной или «интернациональной» души дает в лучшем случае только мнимую, «экранную знаменитость». Истинное величие всегда почвенно. Подлинный гений всегда национален, и он знает это сам о себе.

И если пророки не принимаются в своем отечестве, то не потому, что они творят из какого-то «сверхнационального» акта, а потому, что они углубляют творческий акт своего народа до того уровня, до той глубины, которая еще не доступна их единоплеменным современникам. Пророк и гений – национальное своего поколения в высшем и лучшем значении этого слова. Пребывая в своеобразии своего народа, они осуществляют национальный акт классической глубины и зрелости и тем показывают своему народу его подлинную силу, его призвание и грядущие пути.

Итак, национализм есть здоровое и оправданное настроение души. То, что национализм любит и чему он служит, – в самом деле достойно любви, борьбы и жертв. И грядущая Россия будет национальной Россией.

В настоящее время появилось нечто вроде моды на национализм. Имеется думская фракция националистов, есть разные общества националистов, явилось даже "новое славянофильство", которое также окрашивает себя некоторым подобием национального освещения. Прочно ли это движение к национальному - покажет будущее, а пока можно лишь сказать, что этому будущему чрезвычайно угрожает неопределенность содержания этого движения. 

В нынешнем национализме чувствуется скорее "слово", чем "понятие", и это тем удивительнее, что национализм у нас далеко не нов. Его идея, в разных оттенках славянофильства, получила разработку несравненно более глубокую, чем какой бы то ни было другой принцип, нашим обществом воспринимавшийся. И тем не менее, хотя слово "национализм" раздается всюду, но что составляет содержание этого слова, к какому действию обязывает современного человека его "национализм" - этого пока почти невозможно определить. 

Национальная идея разрабатывается у нас по малой мере целое столетие сотнями очень крупных работников, философов, ученых, историков, этнографов, до некоторой степени даже юристов. Не станем перепечатывать страниц "Истории русского самосознания" покойного Кояловича, но достаточно напомнить имена Хомякова, Киреевских, Аксаковых, Самариных, Соловьевых, Данилевского, К. Леонтьева, М. Каткова, Достоевского и т.д. Конечно, идея национальная не обходилась без своего рода "фракций", но, во всяком случае, общие основы ее установлены так ясно, так прочно, что, казалось бы, современный национализм мог очень хорошо знать, что он такое, чего он хочет, какими путями может действовать. А этого-то и нет. 

В движении чувствуется не столько самосознание, сколько голос инстинкта, то есть именно та слабая сторона, по причине которой Россия не умела самостоятельно усвоить европейского просвещения, вечно поддавалась чуждым идеям, вечно копировала чужие учреждения и вообще отличалась печальной чертой "обезьянничанья", свойственного всякой "варварской", не достигшей самосознания нации. 

Этот недостаток сознательности составляет слабейшую черту и современного движения всего ставящую под вопрос его будущность. Недостаток сознательности препятствует, во-первых, создания практической программы деятельности, во-вторых, дает полную возможность входить в ряды "националистов" людям, проникнутым совершенно противоположными взглядами и симпатиями. Таким образом, под флагом национализма может развиваться деятельность даже и прямо ему враждебная. 

Должно вспомнить, что наше антинациональное, европейничающее движение, в том числе так называемое либеральное и "освободительное", отметили себя своеобразной чертой фальсификаторства, подделки чужих этикеток как средства борьбы. Движения глубоко национальные этого никогда не делают. Лютер, восставая против папизма, не прикрывался названием "истинного паписта", а шел честно и прямо, как некоторая новая сила. Французская революция, стремясь низвергнуть монархию, не прибегла, как у нас, к искажению понятия Верховной власти, а просто перенесла Верховную власть на народ. У нас же всюду подделка. Идут против Христа - и называют себя будто быисполнителями заветов Христа. Идут против Православия, идут против Царя - и называют себя истинно православными. И сочиняют для отнятия у него власти разные подделки, как искажение понятия о Самодержавии, о Верховной власти. Эта лживость и фальсификаторство, признак внутренней слабости, могут действовать тем успешнее, чем меньше у нас сознательности в религии, государственном праве или в отношении тех или иных принципов. Преобладание инстинктивности в национальном движении делает и его легко доступным таким преднамеренным искажениям врагов. 

... А между тем программы, вытекающей из содержания русского духа и из условий русской истории и жизни, у нас не видно и не видно. Точнее говоря, такие программы имеются, но лишь как достояние отдельных мыслителей, не входящее в массовое и партийное сознание. 

Вот для того, чтобы иметь будущее, чтобы стать движением прогрессивным и спасительным, современный национализм должен прежде всего развить в массах то понимание, ту русскую самосознательность, какие имеются до сих пор только среди отдельных мыслителей, и в этом отношении непременно разъяснить массе общества и народа самое понятие о национализме. 

В действительности это понятие и принцип в высшей степени ясные и сводятся к тому, чтобы мы были самими собой. Нация, народ, как и отдельный человек, имеет свой особый характер, как бы свою, метафорически выражаясь, личность. Этот характер создается и племенными свойствами, и обстоятельствами исторического бытия народа, его собственными трудами над своим устроением, его работой нравственной и умственной и т. д. Национализм есть принцип, согласно которому мы должны жить сообразно этим своим национальным чертам, ибо только создавая жизнь, с ними со- образную, мы можем руководить ею и жить счастливо, можем работать энергично и производительно, возвышая свою нацию и в ее работе давая кое-что полезное для человечества вообще. Для тех, кто понимает это содержание принципа национализма, совершенно ясно, что мы можем быть националистами лишь постольку, поскольку проникнуты знанием и духом своего исторического бытия, знанием и духом своего народа в его прошлом и настоящем, знанием и духом своих вековых учреждений и всего, что нашей нацией вырабатывалось. Вот только будучи таким образом русскими по духу и содержанию, мы способны национально создавать свое настоящее и свое будущее. 

"Московские ведомости". 1910. N 174.

Столетие событий 1917 года заставляет всматриваться в прошлое, а после в настоящее, ища в нём черты прошлого. Возможны ли новые революции и распады страны? - задаёмся мы непраздными вопросами, тревожащими наш разум. Вот мой прогноз на ближайшее десятилетие РФ, включая пессимистический и оптимистический сценарии.

В обоих сценариях путинский режим в течение десяти лет (а то и ранее) окончательно станет «забронзовевшим», неэффективным и рухнет под грузом социально-экономических проблем и внутренних конфликтов. И во всех случаях ему на смену сначала придут либералы, как наиболее социально близкие старой власти, как её неотъемлемая часть, как единственное политическое течение не до конца зачищенное в период диктатуры, как группировка имеющая поддержку западного мира.

Пессимистический сценарий

Либералы, придя к власти, продолжат курс на угнетение русского народа и в социальном положении в стране ничего принципиально не изменится. Как в случае с правлением Керенского или Порошенко, краткое всеобщее воодушевление сменится недоумением, разочарованием и апатией, возникнут предпосылки для взятия власти новыми большевиками.

Во главе либерального правительства вряд ли будет стоять Алексей Навальный, как «неправильный» либерал, друживший с националистами и выступавший против святой миграции из стран третьего мира. Либо он вдруг станет полностью «правильным», пересмотрев свои «ошибочные» взгляды и отныне выступая только под прогрессивным (ЛГБТ, феминизм, права меньшинств) флагом. Но скорее всего, это будет не Навальный, которого легко могут, например, убить, а какая-нибудь старая демократическая жаба вроде Явлинского, сохраняющая верность 282 статье и подавлению русского национализма (который будут называть исключительно «русским фашизмом»), представляющему собой главную угрозу многонациональности (мультикультурализму), то есть базовым цивилизационным ценностям западнизма.

Представьте новую власть, подтверждающую 282 статью, признающую, что Крым украинский, занятую в публичном пространстве в основном вопросами признания однополых браков и гендерного разнообразия, на фоне бесконечных парламентских дискуссий, череды новых коррупционных скандалов и всеобщего обнищания народа. Если где-нибудь на Северном Кавказе не разгорится вялотекущая война, которая, как в случае с Порошенко поможет временно заморозить процесс (в чём я глубоко сомневаюсь), то не пройдёт и года, как либеральная власть рухнет.

На смену вороватым говорунам придут люди жёсткие и жестокие. Пользуясь террористическими методами, они будут стремительно брать под контроль обширные территории, запугивая людей с помощью насилия, массовых убийств. Опыт сейчас запрещённого Исламского государства Сирии и Леванта будет использован ими вполне, тем более, что среди них будет немало ветеранов тех событий.

Кто же станет новыми большевиками 21 века? В России альтернативой чекистко-либеральным режимам могли бы стать русские националисты, но первые так усиленно уничтожают последних, что у националистов не остаётся ни малейшей возможности накопить силы, структуризоваться, встать на ноги. За любые сомнения в правильности политики властей на русских навешивается 282 статья, блокировка банковских счетов, ярлык «экстремистов», а любая попытка самоорганизации приводит к запрету «экстремистских организаций и сообществ». И всё это на фоне демографического спада у русских, нарко-алкогольной пандемии, утраты традиционных ценностей и размытого этнического самосознания, колоссального ущерба нанесённого генофонду в ходе двух мировых войн и массовых репрессий.

Новыми большевиками, до основания разрушающими старый мир ради строительства дивного нового мира, станут радикальные исламисты, чьей питательной средой является многомиллионная, любовно взращиваемая властями биомасса мигрантов. Их тоже преследуют, но они принадлежат к привилегированной в РФ группе (вспомните поведение властей на Курбан-Байраме и в отношении русских националистов и сравните), находятся на демографическом подъёме, в отличие от русских хорошо организованы и сплочены, не заражены либеральными идеями, преисполнены религиозного духа (то есть, не боятся смерти). Многие из них обездолены, прибыв из далёких краёв, и мечтают о справедливом общественном устройстве, где каждый мусульманский брат будет помогать такому же брату, где им достанутся земля, женщины и природные богатства страны.

Реализуется сценарий, описанный мной в фантастическом рассказе

«Падение Красногвардейского джамаата»:

«…Курбан-Байрам 2025 года на Красной площади в Москве навсегда вошёл в историю. Сначала всё выглядело как свидетельство полного торжества исламской религии в древней русской столице. Двухсоттысячная толпа верующих, сотни баранов зарезанных под стенами Кремля, громогласные выкрики «Аллах акбар!» Мнения о том, что произошло дальше, разнятся. Можно лишь констатировать провокацию, спланированную же или невольную, неизвестно.

Произошло кровавое столкновение между толпой мусульман и омоновцами, приведшее к многочисленным жертвам среди обеих сторон и ставшее причиной последующего исламского восстания.

В те дни простые жители наблюдали за происходящим с недоумением. Мусульмане заявляли, что их права не защищены в РФ, что они подверглись жестокому нападению в свой священный праздник и многие демократически настроенные граждане поддерживали их. Другие, из числа анархистов и всякого рода социальных активистов, импонирующие любой антигосударственной активности масс, тем более горячо любимых ими иммигрантов, также поддержали выступления мусульман, рассчитывая, что новые протесты расшатают государственную власть. Большая часть ж е людей оставалась в качестве пассивных наблюдателей за развёртывающимися событиями.

Всё началось с массовых уличных сходов-поминовений погибших, запретить которые либеральная власть не посмела. С целью не допустить новых столкновений полиция почти не присутствовала на этих акциях. В результате, когда в дело вступили радикальные проповедники, агитирующие собравшихся к решительным действиям, противостоять толпе было некому. Немногие полицейские были разоружены, по стране покатилась волна захватов полицейских отделов и администраций.

Думаю, что мусульманские радикалы давно готовились к подобному сценарию. Многие из них имели опыт боевых действий в разных частях мира, обладали опытом установления власти в захваченных ими регионах. Поэтому всё ими делалось быстро и по наработанным заранее схемам. Наличие организационной сети и ядра прошедших войны боевиков помогло им добиться успеха. Разумеется, оружие у них тоже было и в немалом количестве.

Возникли мусульманские отряды самообороны, якобы для защиты от террора полиции. Каждый отряд контролировал определённую территорию, населённый пункт, район. Органы власти РФ захватывались или уничтожались, возникала параллельная мусульманская структура власти.

Отпор полиции, спецслужб и армии РФ оказался весьма вялым. Десятилетиями в государственных учреждениях нивелировалось понятие долга, замещаемое выслуживанием перед начальством, формализмом и безответственностью. Большое значение имела и нерешительность высшей государственной власти. Приказы о жёстких действиях против исламистов начали поступать слишком поздно. Когда дело реально запахло жареным, полицейские и военные стали массово покидать места службы, переставая выполнять чьи-либо приказы и занявшись обеспечением безопасности своих семей. Некоторые территории остались под контролем разрозненных группировок бывших силовиков РФ, быстро выродившись в полубандитские анклавы, ничуть не лучше исламистских.

А что же общество, спросите вы? Общество пассивно взирало на происходящее, словно овца, приготовленная на заклание. Люди в большинстве были атомизированы и не способны самоорганизоваться для своей защиты, в отличие от сплочённых мусульман. Десятилетиями российские власти всячески притесняли критиков исламизации, сажали их в тюрьмы, преследовали. Поэтому люди просто боялись что-то плохое думать и говорить об иммигрантах, а тем более предпринимать какие-то действия против них. Большинство рассчитывало, что кто-то решит за них все проблемы, ибо к такому мышлению их приучила власть. Первые месяцы после восстания представители коренного населения никак не ущемлялись и потому в большинстве не считали нужным участвовать в борьбе государства и исламистов, предпочитая личное общественному. Но прошло три года и это большинство теперь в рабских ошейниках трудилось на террористов, их женщины торговались на рынках, а за каждым нарушением строгих правил следовало наказание плетями…» (полностью можно скачать здесь http://dbobrov.info ).

Оптимистический сценарий

Оптимистический сценарий заключается в том, что либо либералы у власти окажутся достаточно дальновидными, чтобы провести ряд реформ в интересах русских (отменить 282, разрешить гражданское оружие, дать людям землю, допустить к выборам русские партии, ограничить миграцию и т.д.), либо русские всё-таки смогут перехватить у них падающую власть, жёстко решить этнорелигиозный вопрос, построить свободную национальную Россию и в ней счастливо жить, поживать да добра наживать.

Дмитрий Бобров, 23 октября 2017

Источник: https://vk.com/wall54994587_72288

Тут все напали на Навального из-за интервью иностранной журналистке, где он говорит о том, что ходил на «Русские марши» потому, что поддерживал свободу митингов. Дескать, признался проклятый либерал, что русские интересы ему всегда были чужды. 

А я вот подумал, что свобода собраний вместе с правом на объединение, на оружие и на распространение информации – это самые важные права, реализация которых является нашим ключевым национальным интересом.

Я вообще не разделяю мнения, что наш народ какой-то не такой, что дай ему волю, и он сразу вступит в либеральную партию, перестреляет друг друга, повалит на гей-парад или станет вдруг защищать ленинские памятники. 

Ровным счётом наоборот. Дайте право людям решать и ни в одном российском городе (кроме возможно Чечни) не появится ни одной улицы или моста Кадырова, ни одна мечеть не вырастет там, где большинство составляют коренные жители. Расскажите людям правду о большевистском геноциде, откройте архивы, нарушьте пропагандистскую монополию на освещение советской истории и никто кроме кучки маразматиков не встанет на защиту истуканов. Дайте людям возможность создавать организации для защиты прав русских, разрешите им свободно вести свою деятельность, отмените негласный запрет для бизнеса на поддержку таких организаций и национализм заполнит общественное пространство.

Я поддерживаю концепт жёсткой власти, но уверен, что без народной поддержки любая власть рано или поздно может переродиться, отказаться от национального пути, предать интересы Родины, открыть ворота Кремля самозванцам и иностранным интервентам. Поэтому считаю, что русское национальное государство должно опираться не только на служивые сословия и Национальную Гвардию, но и на ячейки русского гражданского общества. А их существование невозможно без вышеперечисленных свобод.

Дмитрий Бобров, 12 декабря 2017

Источник: https://vk.com/wall54994587_72692

Напоминаем, что продолжается бессрочный сбор средств в поддержку Дмитрия Боброва, преследуемого по 282 статье за убеждения.

Имперский инстинкт это здоровое чувство народа достигшего высоких степеней государственного и культурного развития. Достижение высокой культуры вначале всегда сопровождается демографическим взрывом, ведь еды становится вдоволь, жизнь становится более безопасной, медицина и качество жизни более совершенными, дух - стойким и торжествующим. Высокое социальное и технологическое развитие даёт в руки государству средства для успешных военных действий. Начинается экспансия, но не бездумное варварское завоевание и истребление, а распространение высшей цивилизационной модели на соседние племена, находящиеся в низшей стадии развития. Так Римская Империя несла завоёванным народам не только власть божественного цезаря, но и римское право, и великую античную культуру – великие дары, заложившие основы будущей единой европейской цивилизации.

Российская Империя была провозглашена Петром I по итогам победы в длительной Северной войне, когда Россия в союзе с Голландией и Пруссией, при участии большей части казаков, разгромила Швецию, выступающую совместно с османами. Результатом победы стало возвращение русских земель захваченных шведами в Смутное Время, присоединение Прибалтики, Ингрии и части Карелии с Выборгом, получение стратегически важного выхода к Балтийскому морю.

Эта война, проходившая тяжело и неровно, не была единоличной прихотью Петра I. Более четверти тысячелетия до неё Россия подвергалась непрерывным нападениям с Запада. В общей сложности прошло более 20 войн с Ливонским орденом, Литвой, Швецией. Бывало, что и Москва попадала на время в руки врага. Победа России в Северной войне не только ликвидировала континентальную блокаду русского Северо-Запада, но и окончательно уничтожила шведскую и польскую угрозы, обеспечив безопасность русских рубежей на столетия вперёд. В устье Невы вырос прекрасный Санкт-Петербург, гордость нашей страны и нашего народа, ставший столицей Российской Империи.

Выдержав чудовищное напряжение войны со шведским великодержавием и победив, получив выход к Балтийскому морю и основав новую столицу, наш народ проявил здоровый имперский инстинкт, продемонстрировав высокий дух и впоследствии во многом реализованный потенциал развития.

Другое проявление русского имперского инстинкта это покорение и освоение Сибири – длительный исторический процесс не законченный до сих пор. Он включал в себя: присоединение новых земель, покорение местных племён, основание городов, строительство транспортных магистралей, разработку месторождений и т.д. Присоединение Сибири сделало Россию второй по площади Империей в мире после Британской, обеспечило страну огромным количеством полезных ресурсов, среди которых земля, лес, пушнина ценных пород, нефть и газ, золото, серебро, платина, алмазы, железно-никелевые руды, олово, алюминий, свинец, каменный уголь и др. Богатства Сибири стали одной из основ роста благосостояния России, нашей бесценной кладовой, призванной обеспечить многие будущие поколения русских людей.

Становление и развитие Империи сопровождалось множеством ратных подвигов, созданием боеспособной армии, высоким демографическим ростом, развитием экономики, учреждением первых в России университетов, строительством железных дорог, ростом промышленности, присоединением Запорожья, Финляндии, Польши, Грузии и Закавказья, Крыма и Новороссии, Северного Кавказа и Центральной Азии, дальневосточной экспансией. Именно во времена Империи в 1820 году русские мореплаватели Лазарев и Беллинсгаузен открыли Антарктиду. Именно во времена Империи совершили значительные научные открытия Лобачевский (математика), Бутлеров, Менделеев (химия), Склифосовский, Пирогов (медицина), Струве (астрономия), Якоби (физика) и др.

Расширяясь, Российская Империя несла народам не только новые оброки, повинности и власть белого царя, но и великий русский язык - совершенное средство общения и мышления, обладающий исключительным лексическим разнообразием, уникальной красотой и насыщенностью. Кроме того Империянесла народам Православную Веру – истинное апостольское исповедание, сохранившее чистоту изначального христианского вероучения.

Империя всегда обладает высшей культурой, в её столицу привлечённые наилучшими возможностями для реализации своих талантов устремляются самые великие творцы искусств, а скоро сама среда, представляющая собой плотный концентрат высокой культуры, начинает рождать на свет гениев. Именно таким был блистательный имперский Петербург, не только привлёкший к себе самых лучших мастеров Европы, но и ставший местом, где русская культура получила наивысшее развитие в творчестве Пушкина, Гоголя, Тютчева, Достоевского, Римского-Корсакова, Глинки и многих других. Стихотворение Пушкина «Клеветникам России» стало на все времена высочайшим выражением русского национального имперского духа.

Может ли имперский инстинкт быть совмещён с национальным? Русские националисты Империи, такие как Михаил Осипович Меньшиков, были убеждены, что такое совмещение является единственно верным. Они боролись с проявлениями антирусской политики в стране, которые действительно имели место быть, но никогда не выступали против самой державы, справедливо считая такую борьбу уделом ненавистников русского народа. Что с другой стороны не мешало тому же Меньшикову выражать сомнения в целесообразности нахождения бывшей Польши в составе страны, потому что это была территория заведомо некомплиментарная и проблемная, не способная интегрироваться с Россией в единое целое.

«Русская империя, - писал Меньшиков, - есть живое царствование русского племени, постоянное одоление нерусских элементов, постоянное и непрерывное подчинение себе национальностей, враждебных нам. Мало победить врага - нужно довести победу до конца, до полного исчезновения опасности, до претворения нерусских элементов в русские. На тех окраинах, где это считается недостижимым, лучше совсем отказаться от враждебных "членов семьи", лучше разграничиться с ними начисто».

При этом имперский путь содержит в себе и земство, то есть всемерное развитие местного самоуправления и политические свободы, и возможность существования парламента, дарованные высочайшим манифестом 1905 года.

Однако в наши дни часто можно услышать антиимперские антироссийские высказывания и не только от либералов или вечных левых борцов за права нацменьшинств, но от тех, кто считает себя русскими националистами. И это прискорбно, поскольку свидетельствует об идеологической вторичности их «национализма» по сравнению с лево-либеральными идейными установками.

Что же нам предлагают антимперцы? Во-первых, продолжение ельцинско-путинского курса на игнорирование проблем русских в бывших советских республиках. Ведь вмешательство в жизнь «независимых» государств это проявление имперской политики и страшное преступление с либеральной точки зрения. Но отказавшись от ответственности за судьбы миллионов наших единокровных братьев и сестёр мы русские, по сути, отказываем себе в праве быть нацией, становимся безнационалами, псевдонацией «россиян» в искусственных границах жалкого обрубка исторической России называемого РФ.

Во-вторых, если смотреть шире, то отказ от имперской внешней политики означает превращение России в этакое нейтральное государство, не имеющее национальных интересов вне своих пределов. И это в то время, когда другие державы такие интересы имеют и не чуждаются их жёстко отстаивать, борясь за рынки, технологии, военное и политическое господство, защищая своих соотечественников в любой точке земного шара, продвигая свои социальные модели, товары и образ жизни.

В-третьих, отказ от имперских амбиций ставит под вопрос и само существование единого русского государства. И речь идёт не о Северном Кавказе, который к слову и не стремится больше к независимости, осознавая свою экономическую отсталость, а о той же Сибири, Казанской губернии и даже о Санкт-Петербурге, являющимися результатом имперской экспансии.

Отказаться от имперских амбиций значит отказаться от наступления в отстаивании своих интересов и перейти в глухую оборону, признать своё стратегическое поражение, добровольно обречь себя на будущее небытиё. И дело не только в территориальных завоеваниях на Земле, в которых возможно и нет большого смысла для нас остро нуждающихся во внутренней, а не во внешней экспансии, тем более во времена, когда современные державы имперского типа уже не стремятся к территориальным завоеваниям, осуществляя своё цивилизационное господство с помощью методов внешнего воздействия – экономических, военных, информационных и т.д. Но без имперских амбиций неосуществимой окажется и наша будущая космическая экспансия в направление бескрайних просторов вселенной.

Дмитрий Бобров

13 января 2018 года

Источник: https://vk.com/wall54994587_73277

Известный современный русский писатель, националист, гражданский активист Дмитрий Владимирович Бобров написал новую книгу - "Политические статьи", представляющую собой сборник статей, написанных им в последнее время.

Вчера Империи нашей исполнилось 200 лет. Не в Ништадте, не в Петербурге, а в Полтаве победным громом пушек провозглашена Империя Петра Великого. В лице победителя и его героев мы, отдалённое и бесславное потомство, должны почтить прежде всего тогдашнюю Россию, тогдашних предков наших, тогдашний народ русский, проявивший исключительные, богатырские свойства. Не один Пётр одержал победу над Карлом XII – Пётр шёл во главе родной ему и неотделимой России. Удивительная голова на удивительном теле! Их нельзя рассматривать отдельно, они – одно.

Я вовсе не слепой поклонник Петра Великого. Многое в этом гениальном царе мне кажется странным, предрассудочным, ошибочным в опасной степени, но, конечно, не сегодня говорить об этом. Разве не то же чувство возбуждает и Россия, и каждый из её великих людей? Но что меня искренно восхищает в Петре – его энергия и несокрушимый дух. Двадцать лет вести одну войну и не устать! Двадцать лет держать своё отечество под кошмаром нашествия; двадцать лет вставать утром и вспоминать: у меня – война! Для этого нужны прямо нечеловеческие нервы. Как известно, у Петра было достаточно хлопот и великих замыслов помимо войны. Война ему мешала, война спутывала его внутреннюю и внешнюю политику. Пётр был вовсе не из числа тех полководцев, что – вроде Цезаря, Наполеона, Суворова – гоняются за военной славой. Война вначале была потехой, потом выгодной авантюрой, наконец – необходимостью государственной, а вовсе не ремеслом Петра. Он не был завоевателем. Ввязавшись в войну с Карлом, он тяготился ею – иногда настолько, что готов был уступить шведам коренной русский Псков, лишь бы они уступили ему устье Невы. Но как Пётр ни тяготился войной, он не позволил себе смалодушествовать и бросить тяжёлое дело потому только, что оно тяжело. “Не по силам? – изумляется гениальный человек. – Ну так я же тебя одолею!” Препятствия на то и созданы, чтобы преодолевать их. Для этого требуется время, страстное внимание и талант. Кое-что сделавший для науки Бюффон определял гений как терпение. Эдисон, тоже кое-что создавший, сказал, что в его работе “два процента гения и 98 процентов потения”. Пётр обладал внушением богов – догадкой и, сверх того, страшной и долговременной настойчивостью. Таковы же были его ближайшие сподвижники. Такой же была тогдашняя Россия. Она способна была вдохновляться и достигать, проявляя неистощимое упорство. Фридрих Великий недурно определил Петра и Россию: “Это была азотная кислота, которая поедала железо”. Оба элемента стихийной силы. Спрашивается, что же было источником этой чудесной твёрдости и одновременно – остроты?

Мне кажется, силой нашей была национальность. К эпохе Петра Россия сложилась как нация. Великорусская народность, раздираемая нашествиями и мятежами, наконец созрела, как зреет хлеб, несмотря на бури и непогоды. Раса физически и духовно является вообще не сразу. Иногда рост её надолго задерживается. Примеси отклоняются, совершенствуют или убивают породу. Основной тип борется с вариантами, но в конце концов наступает время, когда замысел природы осуществлён, порода созрела! Момент торжественный, как в жизни отдельного человека.

Созревшая национальность представляет собой гений народа. Это аккумулятор огромной, накопленной в веках энергии. Рассмотрите любую хорошо сложившуюся породу: какая страшная сила предназначена, например, для лапок только что родившегося львёнка. Какая быстрота ног у детёныша дикой серны или острота зрения у орлёнка! Сложившаяся порода точно усовершенствованная машина. Она претворяет сырую материю в работу – в работу артистическую и непрерывную. Законченная раса есть как бы особая отдушина тайных способностей природы. Раз открытая, она даёт неистощимый поток специальных сил. Национальность делает великое нетрудным. Грекам нисколько не трудно было их творчество красоты; римлянам не трудны были завоевательные подвиги; англичанам – их мореплавание; немцам – их философия. Законченные народы носят свою гениальность столь же беспечно, как павлины свой пышный хвост, – но, чтобы этот хвост сложился, необходимы были редкие условия и долгие века. Россия в эпохе Петра Великого выработала в своём народе группу гениальных качеств, которые и развернулись букетом великих людей и великих дел. Что же составляет силу национальности?

Прежде всего – здоровье народное, физическая крепость. Это условие неизмеримо громадного значения. На великие дела нужен большой запас телесной свежести. Если Бог присутствует в своём народе, то последний безотчётно бережёт себя и ставит в здоровую обстановку. Тот гений, что предостерегал Сократа от дурных решений, есть в каждом жизнеспособном существе, есть он и в народе. Не хочется отравлять себя, не хочется пачкать. Тянет к полезному, и прежде всего к деятельной жизни. Упорный труд даёт хотя грубое, но обильное питание, а хороший корм удивительно быстро преображает расу. При безделье хороший хлеб даёт жирных бездельников – при напряжённом труде тот же хлеб даёт богатырей. Московская Русь при всех несовершенствах культуры всё-таки умела кормить себя досыта и не допускала до того, чтобы кормить собой соседей, как это делает теперешняя Россия. Случались голодные годы, но хронического недоедания вследствие чрезмерного вывоза хлеба не было. При всех несовершенствах своих Московская Русь сумела прикрепить бродячее племя к земле и втянуть его хотя бы в крепостной, но правильный, систематический труд. Вся политика Москвы в течение веков состояла в том, чтобы полукочевое состояние народное перевести в оседлое, остановить брожение, кристаллизовать нацию в постоянных формах. “Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!” – сказал лентяй, бродивший по земле, когда анархии его жизни был положен конец. Крепостное право впоследствии крайне извратилось, особенно когда у нас начали подражать польским и немецким обычаям, – но в начале оно оказало огромную услугу народу. Как московские князья-самодержцы собрали воедино землю Русскую, так крепостное право собрало силы народные, сосредоточило их на ежедневной работе, втянуло народ в привычку к методическому труду. Теперешняя анархия, как и древняя, в неисчислимой степени растрачивает рабочее время и трудовые силы, разбивает то и другое в случайные клочки. Крепостное же право у нас, как феодализм в Европе, урегулировало народную энергию, ввело её в определённые формы, заставило работать не кое-как, а культурно. В результате за два первых царствования новой династии Россия, несмотря на тяжёлые войны, окрепла, отъелась, размножилась, выдвинула физически сильное поколение, для которого воевать двадцать лет оказалось нипочём.

Второе качество гения народного, проявленного созревшей национальностью, есть душевное здоровье. Гёте был прав, полагая, что вполне здоровая порода уже в третьем-четвёртом поколении даёт замечательного человека. Душевное здоровье характеризуется моментом, когда у человека устанавливается прекрасное самочувствие и он всем доволен. Бог, потрудившись шесть дней, обозрел творение, признал, что всё “добро зело”. Дух народный после многовекового творчества и тревоги наконец приходит в окончательное равновесие. Он здоров и счастлив. Таким был в основном своём настроении Пётр, таким был и весь тогдашний народ. В созревшей душе, как в веществе взрывчатом, накоплена громадная сила. С виду инертная, она способна к подвигам и напряжениям титаническим. Пружина, свившаяся в веках, развёртывается и даёт неожиданную работу. Московская Русь, как её ни хают у нас ... масоны, сумела создать и здоровье тела, и здоровье духа народного. Петербург сумел его растратить.

В здоровье духа входила целая система культов – религиозный, государственный, племенной, семейный. Поколение Петра бесповоротно веровало в Бога, притом веровало единодушно, в православных способах выражения. Последние были превосходны не тем, что были лучше других, а тем, что были родные, вошедшие в самую плоть духа. Восемь столетий подряд поколения переживали возвышеннейшие чувства всё в тех же словах и напевах, обкуриваемые тем же ладаном, освещаемые теми же восковыми свечками и лампадами. Как пение петуха, колокольный звон вошёл в нервы нации, и она готова была драться до смерти за эти милые вещи – пение дьячка, пение петуха, мычание коровы, колокольный звон... Родина! Что вы, господа ... масоны, в этом понимаете? Московская Русь сумела накопить в русском сердце эту драгоценность – чувство родины. Петербург сумел его растратить.

Вы скажете: а раскольники? Разве можно назвать единодушием, когда одна часть нации за какой-то лишний палец перстосложения предаёт другую проклятию? Я отвечу на это: да, это единодушие. Это спор более внутренний, чем “домашний спор”, и он в самом деле взвешен судьбой. Это спор в пределах одной и той же души народной; это её сомнение, которое было и проходит, почти прошло. Раскольничьи толки – в сущности, плохо понятые и потому одичавшие ветви православия, то самое, что в католичестве ордена. При более широком взгляде на существо веры наши ереси могли бы питать Церковь, как ветви – дерево. Изменяя несколько направление ствола, ветви связаны с теми же вечными корнями и несут те же цветы и листву. Раскольники хвастают своим патриотизмом. Да как же иначе? Ведь они остались, как и мы, одной и той же русской веры, одной её тысячелетней почвы!

Оно давалось единодушием веры. Московская Русь, столь оплёванная либералами, сумела сохранить в народе религию, то есть философскую высоту духа. Религия – связь с вечностью, с началом мира и непререкаемыми законами. Религия – связь современного мышления с тем, что слагалось в течение тысячелетий, начиная с сумерийской, халдейской, египетской цивилизации, продолжая вдохновением израильских пророков и греческих мудрецов, оканчивая священными настроениями родных подвижников. Религия, как хотите, не низость духа, а высота его; недаром она неразрывно связана с нравственностью, с самым тонким человеческим благородством! Органически, из глубин истории, из недр природы выросло наше народное православие. Москва охраняла его как зеницу ока. Петербург растратил его.

Поколение Петра – все сплошь московское, вышедшее из московской почвы – было сильно верой не только в Бога. С такою же невозмутимостью веровали в государственную власть, в величие своего племени на земле (“Третий Рим”), в святость семейных начал. Были, конечно, и тогда преступники. Бывали и отступники – но не они давали тон жизни. В общем Россия, сравнительно небольшая по населению – всего-то в ней числилось 11-13 миллионов, – представляла несокрушимую скалу. Никогда народ не был подавлен такой неслыханной тиранией, как при Петре. Никогда он не изнемогал в такой степени от налогов и повинностей. Не щадя своих собственных сил, Пётр не щадил и народных. До какой степени тяжко приходилось населению, показывают не только опасные бунты, но и общий результат Петрова царствования. Население при нём не возросло, но значительно сократилось (вероятно, не столько вымерло, сколько разбежалось в леса и степи). Почти сверхсильную навалил Пётр задачу на Россию – и что ж? Они, то есть он и она, решили её. Россия выдержала, и на скале именно тогдашней народной мощи был поставлен фундамент империи нашей. ... Мы через двести лет ещё существуем, и кто знает, может быть, ещё поживём.

Почему бы в самом деле и не пожить России? Но вот беда: забыты истинные Петровы замыслы. Забыто то, чем была одушевлена Россия и что даёт могущество каждому народу. Почти столетие сплошь посвящено у нас тому, чтобы размотать единство, расстроить единодушие народа, подорвать его веру в Бога и в себя. Целое столетие всё идет к тому, чтобы денационализировать Россию. ...

Углубляясь в великое прошлое, когда Россия была сама собой, понимаешь силу народную и бессилье. Разве можем мы теперь мечтать о каких-нибудь победах? Конечно, нет. Как организму, который кишит посторонними, внедрившимися в него организмами, России прежде всего нужно подумать об элементарном лечении. Что из того, что тело нашей Империи огромно и румянец ещё горит на исхудалых щеках? ... Национальность расстраивается и восстановляется. Явись дружина сильных, национально-русских людей в составе власти – и Россия спасена. Наше правительство, конечно, и теперь состоит в большинстве из русских людей. Некоторые из них обладают сильной волей – но есть ли хоть тень какой-нибудь национальности у их кадетствующих товарищей, которых лицемерное “нет” погашает самое твёрдое “да”? Вообразите их в числе сподвижников Петра Великого. Какую бы роль они играли в действительно большой реформе? Вообразите г-д Милюковых, Гучковых, Бобринских и пр. в качестве советников тогдашней власти. Никакой Полтавы не было бы, Нарвой начали бы несчастное царствование, ею и закончили бы.

Празднуя годовщину великой битвы, посчитаем теперешние силы. Поищем, есть ли сейчас движущий их великий дух. Не угашайте духа! Не угашайте национальности своей – в ней начало наше, и без неё – конец...

28 июня 1909

"Нам нужна великая Россия." Из речи Столыпина 

Сегодня открывается памятник государственному мученику, павшему ... В лоне “матери городов русских” упокоился великий гражданин, в сердце которого горели те же государственные начала, что свыше тысячи лет назад вдохновляли государей новгородских и киевских.

"Я думаю, что столь глубокий упадок чувства народности - накануне восстановления её или смерти." М.О. Меньшиков 

Михаил Осипович Меньшиков (25 сентября 1859 - 20 сентября 1918) - русский общественный деятель, публицист, один из родоначальников русского национализма.

Родился Михаил Осипович Меньшиков 25 сентября 1859 года в городе Новоржеве (Псковская губерния), в семье коллежского регистратора, происходившего из священнической семьи, мать же его имела дворянское происхождение. По окончании в 1873 году Опочецкого уездного училища Михаил Меньшиков поступает в Техническое училище Морского ведомства в Кронштадте, после окончания коего становится флотским штурманом.  

Михаил Осипович участвовал в ряде заграничных морских экспедиций. Именно в тот период его жизни у него открывается писательский талант - во время плаваний на фрегате "Князь Пожарский" Михаилд Меньшиков пишет очерки, впоследстви выпущенные в виде книги "По портам Европы" (1884). Как военно-морской гидрограф он пишет и специальную литературу - "Руководство к чтению морских карт, русских и иностранных" (СПб, 1891), "Лоция Абосских и восточной части Аландских шхер" (СПб, 1892). Тогда же Михаил Осипович пробует себя и в публицистике - он печатается в "Кронштадтском вестнике", "Морской газете" и "Техническом сборнике". Параллельно с флотской службой он с середины 1880-х г. работает в издании "Неделя", где впоследствии становится ведущим сотрудником. 

Решив целиком посвятить себя литературе и публицистике, М.О. Меньшиков в 1892 году выходит в отставку в чине штабс-капитана. Он устраивается на постоянной основе в газету "Неделя", после её закрытия по приглашению А.С. Суворина работает в газете "Новое время" (в которой являлся ведущим публицистом с 1901 по 1917 гг., вплоть до закрытия издания), где его талант публициста оттачивается и совершенствуется: печатающиеся по две-три статьи в неделю его "Письма к ближним" представляют собой редкий образец публицистического совершенства, где глубина мысли, знание жизни и здравая аналитика сочетаются с прекрасным владением русским словом.  Сам Меньшиков придавал публицицистике очень важное значение, отдавая должное её способности влиять на умы.

В своих работах Михаил Осипович центральное значение уделял пробуждению и формированию национального самосознания русского народа, излагая мировоззренческие основы русского национализма. Также большое внимание публицист уделял и актуальным вопросам, связанным с растущим нигилизмом и бездуховностью, распространением антигосударственных и русофобских идей, деятельностью революционеров и террористов, украинским сепаратизмом, засильем инородцев в системе государственного управления, событиями Русско-японской (1904 - 1905 гг.) и Первой мировой (1914 - 1918 гг.) войн.

Будучи убеждённым националистом, Меньшиков много писал о русском национализме, стремясь донести свои идеи до максимально большего числа людей. "Наиболее обещающим движением русской жизни является теперь национальное. Враги национализма и справа, и слева рапространяют о нём самый пошлый вздор, но это не мешает великому Движению расти и захватывать собой всё более и более широкие круги общества. ... Национализм есть полное развитие личности и стойкое бережение всех особенностей, отличающих данный вид от смежных ему. Национализм есть не только полнота самосознания, но полнота особенного - творческого самосознания, а не подражательного. Национализм всегда чувствуется как высшее удовлетворение, как "любовь к Отечеству и народная гордость". ... Национализм есть то редкое состояние, когда народ примиряется с самим собою, входит в полное согласие, в равновесие своего духа и в гармоническое удовлетворение самим собой", - писал Михаил Осипович в статье "Русское пробуждение" (1910).

Русская национальная идея в трудах Михаила Осиповича Меньшикова отличается целостностью и глубиной. Осмысливая весь путь, пройденный руским народом за многие века, и опыт русской государственности, он ставит центральным пунктом единство русской нации и прочность державы, понимаемой им как империя, которую русские строили в тяжком труде, постоянно отбиваясь от внешних врагов и преодолевая внутренние смуты. Будучи убеждённым монархистом, Меньшиков считал также необходимым наличие аристократического строя, который составляют лучшие сыны Отечества, несущие нелёгкое бремя служения нации (в укор морально разложившемуся в результате екатерининских реформ дворянскому сословию XIX века, см. об этом ст. Меньшикова "Свиньи и бесы" (1907)), а также всесословное народное представителство, благодаря которому управление государством будет более эффективным и учитывающим интересы всех и каждого. При этом Михаил Осипович предостерегал от засилья инородцев в системе государственного управения (статьи "Почти иностранное ведомство", "Чьё государство Россия?" (1908)).

Национализм Меньшикова был лишён агрессии, он не призывал к насилию над другими народами - сам он характеризовал свои взгляды как национализм "честного разграничения", ибо, согласно его мнению, только это и является залогом бесконфликтного существования народов. В статье "Народное пробуждение" (1912) он писал: "Враги русского национализма лгут, будто цель нашей партии - обидеть инородцев, искоренить их. Конечно, это жалкая клевета. Разве мы, русские,  в самом деле погонимся когда-нибудь за евреями в Палестину, или за поляками - в Польшу, или за армянами - в Армению, чтобы там угнетать их? Да Господь с ними - этого никогда не было и не будет. Мечты наши не идут дальше того, чтобы самим не быть угнетёнными. Не нападать на чужие народности мы собираемся, а лишь защищать свою".

Михаил Осипович Меньшиков развивал идею русского национализма не только посредством написания статей - в 1908 году он инициировал создание Всероссийского национального союза. Согласно его уставу, целями данной организации являлись исповедуемые её  членами начала - единство и нераздельность Российской империи, укрепление русского национального единства, пробуждение национального самосознания, упрочение русской государственности на основе самодержавной власти Царя в единении с законодательным представительством народа. Членами Всероссийского национального союза являлись военные в отставке, чиновники, национально мыслящие публицисты, деятели науки и культуры.

После трагических событий февраля и октября 1917 года, когда пала Российская империя и к власти пришли антинационально настроенные революционеры-болшевики, и по всей стране разошёлся кровавый террор, Меньшиков был отстранён от работы в газете, а 14 сентября 1918 года был арестован сотрудниками ВЧК на собственной даче на Валдае. Через несколько дней, 20 сентября 1918 года, Михаил Осипович Меньшиков был расстрелян на берегу Валдайского озера на глазах у своих шестерых детей. Так прервалась жизнь честного русского публициста и пламенного патриота. По словам жены Михаила Осиповича судьями и исполнителями смертного приговора являлись сотрудники ВЧК Якобсон, Давидсон, Гильфонт и комиссар Губа. 

В 1993 году М.О. Меньшиков был реабилитирован.

Ныне, спустя столетие после гибели русского публициста Михаила Осиповича Меньшикова, мы перечитываем его статьи, осваивая его духовное наследие, и находим их более чем актуальными и для нашего времени. По сути, Меньшиков заложил фундамент русского национализма, указав идеологические векторы и предостерегая от опасностей на пути к национальному возрождению.

Солдат Империи