Мои представления о том, как русские должны вести политическую борьбу.

Во-первых, должны возникнуть объединения. Объединения - это группы из нескольких человек, договорившихся о совместных действиях для достижения общих целей. Партия, организация, союз – не важно, как это называется, главное, что речь идёт о людях, совершающих совместные действия ради политической цели – защиты русских интересов.

Объединения отличаются наличием внутренних правил, например, системы принятия решений. Правила отражены в Уставе объединения, но могут быть предметом устной договорённости (если это совсем маленькая группа).
Очевидно, что важной составляющей объединения должна быть внутренняя коммуникация между участниками группы, осуществляемая, например, через собрания, где как раз и могут приниматься решения.

Объединения должны аккумулировать ресурсы – материальные, человеческие, интеллектуальные. Способность привлекать ресурсы и их грамотно использовать – критерий эффективности объединения.

Во-вторых, объединения должны вести деятельность, направленную на достижение целей. Её формы могут быть продиктованы актуальной ситуацией. Главные направления: пиар, просвещение, тимбилдинг, развитие навыков самоорганизации. Это может быть информационная работа, идеологическая, ведение политических кампаний, создание проектов и площадок, публичные мероприятия. Полный список можно прочитать у Джина Шарпа.

С помощью деятельности объединения должны расширять своё влияние и улучшать своё внутреннее состояние.

Для политической борьбы в первую очередь нужны люди, готовые объединяться для совместной деятельности в рамках формальных структур. То есть это прежде всего вопрос самосознания людей. Но также они должны уметь пользоваться политическими технологиями, чтобы их усилия не пропали даром.

Кроме того, нужны внешние условия, однако, на мой взгляд, борьба за русские интересы должна продолжаться даже в условиях жёсткой диктатуры.

Дмитрий Бобров

Источник: http://dbobrov.info/my-articles/item/725

Очень мне нравится сравнение национального государства с акционерным обществом.

Нацгосударство это результат совместного труда каждого члена нации и каждому принадлежит доля, которую он передаёт своим детям по наследству. Власть в АО принадлежит тем, у кого контрольный пакет акций, в РНГ такой пакет у русского национального большинства. Меньшинства же имеют акции в соответствии со своим удельным весом и имеют возможность помогать русским отстраивать страну. Общее собрание акционеров решает конкретные вопросы по управлению компанией и назначает директоров. Если те не оправдывают доверия, то собрание снимает их. Часть прибылей уходит на капитализацию и обеспечение деятельности компании, остальное выплачивается акционерам в качестве дивидендов.     

Если сравнить такую модель нацгосударства с реальной РФ, то последняя показывает свою оккупационную сущность, свой антинациональный характер. В РФ у национального большинства нет никакой власти, власть присвоена кучкой бандитов. Меньшинства получают преференции несоотносимые с их реальным вкладом, русские обречены бедствовать. Гражданство массово даётся людям, не имеющим никакого отношения к стране. Прибыли присваиваются правящей группировкой, о выплатах дивидендов не приходится и мечтать, вместо этого постоянные новые поборы.

Дмитрий Бобров, 25 марта 2020

Источник: http://dbobrov.info/my-articles/item/722 

В связи с обсуждением поправок нашлось много людей недоумевающих: зачем в Конституции нужен русский народ, какой в этом смысл?

Это люди денационализированные, люди с вытравленным национальным самосознанием. Они не понимают, что в мире этничность и принадлежность к нации играют огромное значение не только в культуре и в личных отношениях между людьми, но и в политике, в экономике, в действиях государств. Люди образуют этносы и нации, формулируя на их основе свои групповые интересы, реализуют их, продвигают и защищают. Нынешняя обездоленность русских вызвана длительной государственной политикой, лишившей нас политической субъектности и важных общественных институтов, служащих средством защиты национальных интересов. Поэтому мы стремимся к их воссозданию и в конечном счёте к русскому национальному государству. РФ таким не является, что закреплено в Конституции, объявляющей единственным источником власти мифический многонациональный народ. Требование внести русских в Конституцию вызвано нашим стремлением к защите собственных интересов путём самоопределения в виде русского государства.    Источник: http://dbobrov.info/my-articles/item/708  

В связи с тем, что я пишу о необходимости организаций русских националистов, поступил вопрос насчёт Общества Будущего Юнемана и других групп.

Пока конфигурация первого проекта не ясна, и я воздержусь от оценок. Но пользуясь поводом хочу перечислить некоторые аспекты работы организаций, которые должны быть, на мой взгляд:

 

Наличие партийной кассы и способов её наполнения (взносы, пожертвования, мерч).

Организация политических и общественных кампаний.

Организация публичных массовых мероприятий и конференций: митингов, маршей, пикетирований, конференций, дебатов и др.

Наличие внутренних правил участия и взаимодействия. Наличие структуры.

Производство информационного продукта, информационная работа.

Идеологическая работа (разработка программ).

Публичное позиционирование в качестве защитников русских.

Наличие публичных представителей.

Кстати, многие увидят, что один из немногих русских проектов, выполняющим значительную часть указанных пунктов, являются «Русские демократы». Но я всё же говорю о необходимости организаций русских националистов в широком смысле, а не о демократах. Хотя наличие РД – факт позитивный, на мой взгляд. Нужны проекты, объединяющие националистов других фракций.

Дмитрий Бобров

Источник: http://dbobrov.info/my-articles/item/706

Образ будущего: Россия – национальное государство с развитой экономикой, высоким уровнем жизни, качественным образованием и медициной, низкой безработицей и преступностью, большим международным влиянием.

Миграция из стран третьего мира ограничена, приветствуется только миграция культурно и этнически комплиментарных лиц. Полностью реализуются права и свободы. Не допускается загрязнение окружающей среды. Развиты инфраструктуры, комфортная городская (поселковая) среда. Осуществляется внутренняя экспансия (Сибирь, Дальний Восток, Север) и внешняя в культурной, экономической и политической формах. Поддерживается институт семьи и высокая демография. Основной род занятий граждан - наука, творчество, путешествия, отдых. Жители страны – самые богатые люди в мире. Государственной идеологией является русский национализм. Государственной религией – православие.    Дмитрий Бобров   Источник: http://dbobrov.info/my-articles/item/705

Россия, как национально-политическое явление, была создана сильной государственной властью, которая, однако, никогда (даже при Иоанне Грозном!) не покушалась на тоталитарное ведение жизни, культуры и хозяйства. Так было в прошлом. Так будет и впредь. И нам, русским патриотам, надлежит помнить это и, не ослепляясь безобразиями коммунистически-тоталитарной диктатуры, явившей миру не сильную власть, а насильственно-произвольное попирание жизни, самостоятельности и свободы, крепить нашу национально-государственную власть — в ее конституционном строении, в ее государственном направлении, в ее волевой энергии, в ее блюдении права и свободы, в ее политическом искусстве и особенно в ее всенародных духовных корнях.

Строго говоря, самое выражение «сильная власть» должно бы считаться странным и излишним: ведь власть сама по себе есть общественно-выделенная и организованная сила — в этом ее сущность и назначение; она есть живое средоточие уполномоченной и могущественной воли, которую все признают, уважая ее, подчиняясь ей и исполняя ее требования и законы. Что же означает выражение: «сильная власть»?.. «Сильная сила»? Не плеоназм ли это? Однако, исторически и политически это выражение полно глубокого и сложного смысла.

В истории народов государственная власть нередко преувеличивала свое призвание и свою сферу действия; она направляла свою энергию к неверным целям, попирала свои правовые формы и злоупотребляла своею мощью. Это вызывало протест и борьбу. Но борьба эта, движимая страстями,— открытым честным возмущением и прикровенным личным честолюбием,— не только стремилась умерить преувеличения, исправить заблуждения, прекратить бесправие и злоупотребления исторической власти, но расшатывала и ослабляла самую власть. Борьба за «новую», «лучшую» государственность вела к подрыву самой государственной организации. Создавали не просто «лучшую власть», а слабую власть, бессильную, беспомощную, раздробленную. Опасаясь злоупотребления властью, обессиливали самую власть, а вместе с тем подрывали и внутренний порядок, и внешнюю обороноспособность государства. Придумывали такие формы власти, которые затрудняли и волевую концентрацию, и принятие решений, и проведение их в жизнь. Вводили в государственное устройство всевозможные «поправки», не замечая того, что эти поправки подтачивают действие власти, но не обеспечивают ни от безвластия, ни от ошибочных целей, ни от злоупотреблений... Так, ввели состязание государственных органов друг с другом (глава государства, министерство, верхняя палата и нижняя палата); ввели многоголовый сговор и взаимную борьбу многих партий; полномочия главы государства ограничили избираемостью его и срочностью и тем поставили его под контроль и увеличили медлительность в течение дел; стали выделять к власти людей слабых, безвольных, незначительных, зависимых от политической кулисы; конституционно закрепили недоверие народа к власти, — не заметили, что всем этим создали сущее государственное безвластие и безволие. Замесили современное государство на дрожжах взаимного недоверия, классовой борьбы, тайных соглашений и закулисных интриг,— и не сообразили, что все это соответствует идеям анархизма, а не идее здоровой государственности. Боролись с бесправием и произволом преувеличенной власти,— и были в этом правы; но пришли к бесправию от растраченной власти, к распаду, к всеобщей политической интриге всех против всех, к тайновластью всевозможных интернационалов, к «перманентной революции», к гражданской войне, к анархии... И что всего поучительнее, что этому ослаблению государственной власти исторически соответствовало не сужение государственных задач, не сокращение их объема и размаха, а возложение на государственную власть новых непосильных ей задач: началось притязание на великодержавие, на колониальное водительство, на мировое преобладание и даже на социалистическое регулирование хозяйства... Всего противоречивее и даже комичнее оказалась позиция социалистов: «последовательные демократы», сто лет делавшие все, чтобы расшатать и ослабить государственную власть, они все время носились с планом реорганизации всей жизни, предполагавшим монопольно- и тоталитарно-сильную государственную власть... И когда такая уродливая и болезненная власть, которая им была необходима, оказалась предвосхищенной у них большевиками, тогда обида их оказалась пожизненной и неисчерпаемой...

Есть государства, которые могут существовать при сравнительно слабой власти. Но и в их истории может пробить час, который потребует единства, волевой энергии, доверия, повелительности, быстроты, сильных людей и ответственных решений. И тогда все будет зависеть от их способности быстро и успешно перестроить свой порядок, свой ритм и свой привычный отбор людей...

Бывают исторические условия, при которых государство может плести ткань своей жизни, не имея сильной власти. Вот эти условия (перечисляю их с оговоркой — «при прочих равных условиях»).

— Малый размер государства. Чем меньше государство по территории, тем легче ему обойтись без сильной власти. Пространство требует, чтобы излучения власти пронизывали, прорабатывали его; оно поглощает и ослабляет их действие. Чем большая территория подчинена единой власти, тем сильнее, тем авторитетнее должна быть эта власть, тем более она должна импонировать гражданам.— Поэтому территориальные размеры России (перед революцией — 22,4 миллиона кв. килом.) требуют сильной власти. Достаточно сообразить, что территория Швейцарии составляет одну десятую часть Кавказа (вместе с Закавказьем); что территория европейской Франции составляла одну сорок четвертую тогдашней России; что Россия по пространству впятеро больше Китая, почти втрое больше Соединенных Штатов и вчетверо больше всех (нерусских) государств Европы, взятых вместе.— Сможет ли слабая власть пронизать своими организующими и упорядочивающими лучами такое пространство? - Малочисленность населения. Чем меньше население государства, тем легче ему обойтись без сильной власти. Наоборот, чем больше людей входит в государство, тем, труднее создается политическое единодушие и единоволение,— особенно на путях сговора (будь то «непосредственный» или «представительный» сговор). Голос слабой власти всегда утонет в шуме «сговаривающихся» миллионов. Поэтому численность русского населения требует для России сильной власти. Население коренной России (160—170 милл.) численно почти соответствует населению всей Северной Америки и значительно превосходит все население Африки. При слабой плотности расселения (в дореволюционной России 29 человек на кв. килом. в Европейской России и 2,3 чел. на кв. килом. в Азиатской России) русский народ всегда склонен к состоянию полу-анархии и лишь с большим трудом приучается к правопорядку. Чего же достигнет в России слабая власть?.. Февральская революция это показала наглядно. — Обилие средств сообщения. Чем легче людям сноситься друг с другом в пределах единого государства,— передвижением (жел. и шосс. дороги, автомобили, пароходы, аэропланы), устно (телефон, радио) и письменно (почта, телеграф),— тем более страна оказывается спаянной общением, бытом и хозяйством; тем легче может справиться со своей задачей слабая власть; и обратно.— Средства сообщения в России пребывали ранее и пребывают и ныне на весьма низком уровне. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить Россию и Германию. В России 1 километр железнодорожных линий приходится на 2б2 килом. площади, а в Германии на 7 килом. (квадр.); в России 1 автомобиль обслуживает в среднем 850 жителей, а в Германии 54 жителя; в России одним телефонным аппаратом пользуются (вернее — не пользуются!) в среднем 295 человек, а в Германии 22 человека. Все эти данные относятся ко времени до второй мировой войны и основываются на, как всегда пропагандных, подсчетах советской статистики; в действительности все обстоит, вероятно, еще хуже.— И тем не менее эти данные достаточно показательны. И вот, Российская власть должна быть тем сильнее, чем труднее ей прорабатывать человеческую разъединенность страны. — Слабая дифференциация страны. Чем меньше в стране национальных, языковых, религиозных, бытовых, климатических и хозяйственных различий, тем легче управлять государством, тем удовлетворительнее справится со своей задачей слабая власть; и обратно. Маленькая приморская Португалия (величиной с нашу самую малую — Черноморскую губернию), с ее 7 миллионами единоплеменных, единоверных жителей, говорящих на одном языке и не затронутых ни климатической, ни хозяйственной дифференциацией, — и та создала свою сильную власть и внутренне замирилась. Уже в соседней Испании слабая власть обычно ведет к распаду и гражданской войне.— Что же сказать о России?.. Число ее национальностей и языковых групп доходит до 170. Число ее религий и исповеданий до 30. Климат ее знает все колебания от вечной ночи до полуденной пустыни. Ее природа требует от нас органического и хозяйственного приспособления — и к тундре, и к солончаку, и к винограду, и к полярному мху, и к тайге, и к горам, и к океану. Кровь и язык, вера и быт, хозяйственный уклад и культурный уровень — дифференцированы в России в высочайшей степени. Государственное единство возможно здесь только при наличности сильной и мудрой власти.

 

— Свобода от великодержавных задач.— Чем проще национальная, культурная, хозяйственная и международная проблематика страны, тем легче ее государственные задания, тем уместнее во главе ее слабая власть. И обратно: только сильная власть справится с великодержавными задачами страны. Спаять внутренно множество в органическое единство; поднять культурный уровень народных масс; вызвать к жизни хозяйственный расцвет большого народа; установить трудовое равновесие и возможно большее хозяйственное самопитание (автаркию) страны; найти верное торговое взаимодействие с соседями и ввести страны в меновой и дипломатический организм мирового общения,— все это требует сильной власти, независимой от партийного прилива и отлива, не опасающейся «сроков», не трепещущей перед новыми выборами, прозорливо ведущей свою линию из десятилетия в десятилетие.— Именно так создавалась Россия. Удельно-вечевая власть была слаба и не могла противостать монголам. Московская власть не собрала бы Русь, если бы не окрепла. Россия нуждалась в Иване Васильевиче Третьем, чтобы покончить с татарами. Иоанн IV подготовил смуту не только опричниной и свирепым правлением, но больше всего — подрывом царского авторитета, т. е. ослаблением власти. Россия нуждалась в Петре Великом, чтобы осознать и развернуть свое великодержавие

 

Дворцовые перевороты восемнадцатого века (1725, 1730, 1740, 1741, 1761, 1801 и 1825) расшатывали и ослабляли российскую государственную власть и готовили России, по плану декабристов, в начале XIX века дворянскую республику с освобождением без земли, т. е. пролетаризированным и подготовленным к новой пугачевщине крестьянством. Только сильная, эмансипированная от заговорщических партий, сверхсословная и сверхклассовая власть могла дать России великие реформы шестидесятых годов.

Так и в будущем: слабая власть не поведет Россию, а развалит и погубит ее.

 

Нет худшей лжи, чем ложь о российской многонациональности.

Людей, которые её распространяют нужно покрыть вечным позором и навсегда закрыть им дорогу в любые сферы, связанные с государственной властью и образованием. Нет худшего преступления перед народом, чем отравление умов многонациональной ложью. Россия – мононациональная страна, потому что здесь есть государствообразующий русский народ, составляющий подавляющее большинство населения (более 80%). Многонациональными являются страны, где доминирующего в демографическом и культурном отношении народа, нет.

Меня как петербуржца сорок лет прожившего в этом прекрасном городе особенно возмущает ложь путинских пропагандонов о многонациональности нашего русского города. С момента, когда в Петербурге начали проводить переписи населения, город ВСЕГДА был преимущественно русским. Ещё в 1897 году русских здесь было 86%.

В 1926 - 86,15% русских (+1,5% украинцев и белорусов). В 1939 – 86,99% русских (+2,72% украинцев и белорусов). В 1959 -88,86% русских (+3,48 % украинцев и белорусов). В 1970 – 88,98% русских (+4,08% украинцев и белорусов). В 1979 – 89,69% русских (+4,36% украинцев и белорусов). В 1989 – 89,14% русских (+4,9% украинцев и белорусов). В 2002 – 84,73% русских (+3,04% украинцев и белорусов). В 2010 – 79,10% русских (+2,01% украинцев и белорусов).

Фактически в 20 веке в Петербурге было только одно крупное меньшинство, составлявшее несколько процентов населения – евреи, а все остальные меньшинства составляли менее одного процента (исключение – немцы и поляки, которых в 1926 было один и два процента). Однако численность евреев во второй половине 20 века неуклонно снижалась: 6,32% в 1939, 5,08% в 1959, 4,11% в 1970, 2,12% в 1979, 2,13 в 1989, 0,78% в 2002, 0,49 в 2010. (полные цифры здесь https://ru.wikipedia.org/wiki/Население_Санкт-Петербу..).

Современное положение вещей, когда Санкт-Петербург переполнен иностранными мигрантами вызван единственно политикой Путина по заселению страны мусульманами. Никакой связи с исторической реальностью тут нет. Петербург – русский город! Россия – русская страна!

Дмитрий Бобров

Источник: http://dbobrov.info/my-articles/item/695

Раз уж все стали писать поправки к Конституции, то напишу и свои пункты, которые, на мой взгляд, в ней должны быть: 

1. Россия признаётся национальным государством русского народа. Коренным народам гарантируется государственная поддержка в области сохранения этнических культур.

2. Россия признаётся унитарным государством с единой денежной, правовой, законодательной и налоговой системами. Регионы с преобладающим нерусским коренным населением получают особый автономный статус в составе РНГ.

3. Судебная система является независимой от прочих ветвей власти. Суды принимают решения только на основании законов и представленных по делам доказательств.

4. В России все равны перед законом.

5. РНГ обязуется предпринимать меры по поддержке семьи – базового элемента общества.

6. Государство обязуется предпринимать действия, направленные на сохранение природной среды.

7. Государство обязуется защищать историческое культурное наследие.

8. Право на получение гражданства России получают представители русского и других коренных народов вне зависимости от места их проживания, при условии их лояльности РНГ, а также другие лица имеющие особые заслуги перед РНГ. Граждане РФ имеют право на получение гражданства РНГ, если первое было получено законным путём, если они являются законопослушными, социально и культурно интегрированными, и лояльными к РНГ лицами. Граждане РФ, получившие гражданство вследствие преступных действий властей РФ права на гражданства РНГ не имеют.

9. Православие как религия, являющаяся краеугольным камнем российской исторической государственности, признаётся государственной религией. В регионах, где традиционными являются иные конфессии они получают особый региональный статус. В полной мере признаётся свобода совести.

10. Государство обязуется соблюдать все гражданские и политические права и свободы. Любое ограничение прав и свобод возможно только по решению суда. Ограничение свободы слова не допускается ни в какой форме.

11. В России запрещается применение пыток. Применение пыток сотрудниками правоохранительных органов приравнивается к особо тяжким преступлениям.

12. В качестве наказания за убийство в РНГ назначается смертная казнь.

13. Наркозависимость и любое другое заболевание не считаются уголовными преступлениями. Наркозависимых лечат, если необходимо, то в принудительном порядке, по решению суда, а не сажают в тюрьму, хранение запрещённых препаратов без цели сбыта не является уголовным преступлением.

14. Гарантируется право свободы союзов, в том числе политических партий и их участия в выборах на всех уровнях.

15. Гарантируется свобода собраний. Администрации населённых пунктов устанавливают места проведения массовых публичных мероприятий, не требующие согласований.

16. При принятии любых государственных решений на национальном, региональном или местном уровнях, решения, принятые в рамках механизма прямой демократии, то есть через референдумы, признаются главенствующими.

17. Русское национальное государство обязуется предпринимать практические меры по ликвидации последствий геноцида русского и других коренных народов России в СССР и в РФ.

18. Россия признаётся социальным государством, где перераспределение материальных благ осуществляется в соответствии с принципом справедливости. Пенсии, МРОТ, выплаты по инвалидности исключающей трудоспособность, пособия по безработице и студенческие стипендии назначаются в размере не меньше реального прожиточного минимума, включающего в себя расходы на пропитание, проживание, одежду, транспорт и культурные потребности. Доходы, извлекаемые от эксплуатации природных богатств России, тратятся равномерно в интересах всего народа. Государство обеспечивает равный доступ граждан к образованию и культуре, разрабатывает и внедряет социальные программы, призванные поддерживать социально незащищённые слои населения, бороться с безработицей, поддерживать молодёжь.

19. Каждый гражданин РНГ имеет право на получение во владение земельного участка под жилое строительство и/или социальное жильё бесплатно.

20. Граждане РНГ имеют право на получение бесплатной медицинской помощи в полном объёме, в том числе и на оплату лечения за рубежом. Возможно установление медицинского налога, граждане с низкими доходами, пенсионеры и безработные от уплаты налога освобождаются.

21. Каждый законопослушный, не имеющий психических отклонений и ведущий социально приемлемый образ жизни гражданин имеет право на владение огнестрельным и холодным оружием, включая короткоствольное, травматическое, длинноствольное оружие.

22. В случае агрессивных посягательств, угрожающих собственности и здоровью граждан, граждане имеют право на активную самооборону, в том числе путём применения оружия.

23. Гарантом исполнения Конституции, помимо органов исполнительной, законодательной и судебной властей, является вооружённый народ, объединённый в Национальной Гвардии РНГ.

24. Национальное Собрание РНГ формируется путём свободных и честных выборов с участием всех лояльных национальному государству политических сил. Национальное Собрание формирует кабинет министров РНГ.

Дмитрий Бобров

Источник: http://dbobrov.info/my-articles/item/693

Восстановить Россию, заживить раны революции и войны и укрепить величие и великодержавно нашей Родины – можно только исходя из духа справедливости и служа ему. А для этого необходимо прежде всего необманно уверить весь русский народ, что новый, послереволюционный порядок – искренно хочет и практически ищет справедливости; и далее необходимо воспитывать и укреплять в самом народе – волю к справедливости, здоровое христианское правосознание и чувство всенародного, сверхклассового и сверхсословного братства. Как только народ почует дух справедливости – он поверит новой национальной власти и раскроет ей свое сердце. А к этому раскрывающемуся народному сердцу новая власть должна обращаться с авторитетным обещанием отыскивать справедливость для всех и с требованием того же самого от народа. Новая власть должна провозгласить и осуществить – конец принудительной "уравниловки" и "обезлички"; конец революционного бесправия, беззакония, взяточничества; конец "срезания верхушек", "беднячества", упрощения, снижения, террора против лучших и преуспевающих. Она должна восстановить справедливый ранг и качество; возродить истинный авторитет и, наконец, начать воспитание народа к живой, творческой справедливости.

Воспитывать людей к справедливости нельзя без веры и религии, ибо вера в Бога есть главный и глубочайший источник чувства ранга и воли к качеству. Справедливость есть не что иное, как любовное и художественное вчувствование в живого человека с желанием верно видеть его и верно обходиться с ним. Справедливость есть совестное доброжелательство. Справедливость есть всенародное братство. Справедливость есть живое и чуткое правосознание, которое готово поступиться своим и отстаивать чужое. Справедливость есть чувство меры в размежевании людских притязаний и интересов. Справедливость есть искусство искать и находить "для каждого свое" (формула римского права).

Воспитывать эти способности и настроения в народе – значит вести его к справедливости. И русский народ с его живым нравственным чутьем, с его природным благодушием и с его навеки охристианившейся совестью – сумеет не только оценить справедливость новой власти и довериться ей, но сумеет и раскрыть свою душу для такой системы воспитания. Тогда начнется новая эпоха его истории.

Это новое воспитание должно не только будить в народе волю к справедливости, но и укреплять в нем дух жертвенности, т. е. согласие во имя общего, национально-государственного дела отдавать свое и не добиваться во что бы то ни стало справедливости для себя. Истинная христианская и гражданская доблесть ищет справедливости для других и охотно жертвует "своим" сверх всякой справедливости. И чем сильнее и живее этот дух в народе, тем могущественнее его государство: ибо жертвенность народ есть источник настоящей политической силы.

Замечательно, что люди часто расходятся друг с другом в толковании и понимании "справедливости". Это объясняется не только тем, что все мы вообще судим о вещах и делах "субъективно" и потому не соглашаемся друг с другом, но еще гораздо более и тем, что мы обычно взываем к "справедливости", отстаивая свой собственный интерес и тотчас же забываем о ней, когда обсуждается чужой. Нам все кажется, что справедливость всегда "за нас" и что всякое удовлетворение наших желаний и интересов – "справедливо". И при этом мы не замечаем, что нами владеет в действительности не искание справедливости, а личная корысть, что наша ссылка на справедливость на самом деле ничего не стоит, что мы то и дело выступаем в жизни контрабандистами несправедливости. Тогда оказывается, что людей нельзя ни согласить, ни примирить, что справедливость становится пустым и мертвым словом и что в действительности происходит не искание справедливости, а борьба личных своекорыстий – гражданская война всех против всех. Так бывало и в истории России: люди кривили душой (в старину это называлось "воровали") и, по слову летописи, "несли Русь розно". Так было и в Смутное время (1605-1613). Именно так возникла и большевистская революция (1917). При таком настроении в народе государство существовать не может; центробежные силы одерживают верх над центростремительными; личный интерес становится выше общего; все рассыпается в прах, в песок – и буря событий несет этот песок в пропасть.

Отсюда первое требование: каждый из нас должен научиться отличать вопрос о справедливости от вопроса о личном интересе и не прикрывать свою корысть декламацией о справедливости. "Мои притязания" могут быть и необоснованны; "моя выгода" может противоречить справедливости; "мое право" может и не простираться до пределов моей жадности.

Однако этого недостаточно. Необходимо нечто большее: мы должны научиться не настаивать на наших самых справедливых притязаниях, если этого требует единый и общий интерес родины.

Это второе требование.

Справедливость, как уже установлено, не есть готовая программа мероприятий или готовая система жизни, которую можно немедленно ввести и осуществить. Она отыскивается в непрерывном всенародном творческом созерцании и действии, которое отправляется от исторически данного нагромождения несправедливостей и полунесправедливостей. Это наследие веков, эту исторически запутанную ткань жизненных нитей и узлов – каждый народ вынужден принять как отправной пункт, как исходную основу жизни. Наивно и ребячливо думать, будто от человеческого произвола зависит "немедленно ввести совершенный строй жизни"; будто от земной юдоли до блаженной жизни всего один шаг; будто блаженное "тысячелетнее царство" (отсюда выражение – "хилиастический", тысячелетний), или "золотой век", – может наступить от каких-то правительственных или государственных реформ.

* * *

С давних, древнейших времен людям снится в их ночном сознании мечтательный сон о некоем блаженном "тридесятом Царстве", где царит абсолютная справедливость и полная свобода, где нет ни слабостей, ни страданий, ни болезней, где можно обойтись без труда и лишений, где люди не знают ни греха, ни запрета, ни преступлений, ни наказаний, ни принуждения, ни справедливости. "Там" – все притязания оправданы, все потребности удовлетворены; люди наслаждаются всеобщей справедливостью и всеобщим счастьем.

При этом одни думают, что это есть воспоминание об "утраченном рае", а другие предполагают, что это есть предчувствие "грядущего блаженства". А народная масса мечтает об этом – то в сказках, то в сновидениях, то в бесформенном, молчаливом ожидании и вожделении.

Если это "блаженное царство" видится людям в потустороннем мире и связывается с будущей, загробной жизнью, то взор человечества становится ясным и трезвым для здешней, земной жизни: тогда он видит ее несовершенства и невозможности; он постигает слабость и греховность человеческого существа; он научается духовно ценить труд и лишения, страдания и болезни; он убеждается в необходимости запретов, принуждения и наказания; он начинает мириться с неизбежностью несправедливости в земной жизни. Ибо на самом деле земная жизнь требует от человека работы и терпения, смирения и жертвенности, отречения и уживчивости; здесь – качество родится из страдания и труда; здесь человек должен заплатить за все великое – напряжением и мукою. А покрыть и исцелить все это может только любовь. Именно таков дух Христианства, именно таково христианское правосознание.

Но если люди утрачивают веру в Бога и в будущую жизнь, то они начинают считать здешнюю, посюстороннюю земную жизнь – единственной, всеобщей и ни к чему не обязывающей. Тогда их духовный взор тускнеет, а их земной взгляд становится близоруким и алчным: он уже не видит и не желает видеть несовершенств и невозможностей земной жизни; он прилепляется к своей максималистической химере и начинает галлюцинировать. Тогда "тысячелетний сон" выплывает из бессознательного, завладевает дневным сознанием и начинается эпоха брожений и революций. Душа становится как бы "переутомленной", нетерпеливой, требовательной и ожесточенной. Тогда появляются темпераментные "истолкователи" этого "переутомления" и нетерпения, "пророки" этой требовательности, вожди этого ожесточения. Пишутся "гимны" этой неосуществимой химере (напр., "Капитал" Маркса); слагается "наука" грядущего переворота; сеются утопические идеи; возникают партии "немедленного введения" тысячелетнего царства (социалисты, коммунисты); политика начинает галлюцинировать; слепая воля ожесточается и люди пытаются прорваться к неосуществимому блаженству ценою многой крови.

Какое тягостное пробуждение готовится этим людям и народам! Какое разочарование! Кровавая химера врывается в жизнь, развязывая души, подрывая веру и нравственность, опрокидывая правосознание и разрушая историческое наследие народа… Она нагромождает силы государственного террора и хозяйственной техники, опустошает и порабощает души, пытается создать "нового человека" и все для того, чтобы осуществить новое, обратное неравенство и утопить людей в потоке небывалой несправедливости. Урок поистине жестокий и отрезвляющий… А политика есть дело трезвое и не терпит галлюцинаций. И хозяйство есть дело живого и здорового инстинкта и гибнет от противоестественных выдумок. Справедливость же есть дело веры, совести и всенародного творческого искания; она неосуществима в порядке уравнительных декретов и мстительного насилия.

И нашему поколению, пережившему и перестрадавшему весь этот трагический опыт, надлежит поставить перед собой вопрос: стоило ли русскому народу отдавать свой исторически накопленный запас свободы и справедливости во имя этого обратного неравенства и этого порабощения? И далее, – другой, более радикальный вопрос: есть ли справедливость столь драгоценное благо в жизни народа, чтобы из-за призрака "новой, полной справедливости" приносить столь безмерные жертвы?.. Что же, человек живет на свете для того, чтобы установить "справедливый строй"? Или справедливый строй ему нужен для того, чтобы развязать и оплодотворить его высшие творческие силы? Что лучше и мудрее: временно терпеть несправедливый порядок во имя Родины или отдавать Родину на поток и разграбление во имя немедленной "прибавочной справедливости"? И кажется мне, что поставить этот вопрос – значит уже ответить на него. По крайней мере, русская история уже ответила на него и вписала свой ответ кровавыми буквами в историю человечества.

Справедливость есть существование и драгоценное начало в жизни народа. Но она не есть ни высшая, ни последняя ценность человеческого духа. Естественно желать своему народу справедливости для того, чтобы открыть свободную дорогу творчеству и качеству – честности, совести, уму, таланту, гению; но неестественно разжигать в своем народе завистливую химеру равенства, для того чтобы "погасить высшие способности" (Достоевский, "Бесы"); и столь же неестественно внушать своему народу, что до водворения "полной справедливости" нельзя ни жить, ни творить культуру (русские революционные партии). Ибо на самом деле вся культура человечества вплоть до наших дней создавалась при отсутствии "полной справедливости"; она создавалась благодаря предметному неравенству людей и притом именно творчеством "высших способностей"…

Человек живет на свете не для того, чтобы быть педантом справедливости, и не для того, чтобы требовать "немедленно" ее "полного" осуществления. Тысячу раз прав тот, кто, пренебрегая выпадающими на его долю несправедливостями, продолжает посильно служить Божьему Делу на земле. И, наоборот, не прав тот, кто прекращает свое служение (а может быть, – и свою жизнь) впредь до восстановления "причитающихся ему" справедливостей.

Для того чтобы народ творчески служил своей родине и своей национальной культуре, ему несомненно нужно и важно искать справедливость. Но так как "полная справедливость" – есть бесконечное задание (не более чем "регулятивная идея"), то все народы творили и будут творить свою духовную культуру – при отсутствии полной справедливости, т. е. в исторически данном нагромождении справедливости, полусправедливости и несправедливости. Мы не должны скрывать этого от нашего народа; напротив, мы должны открыть ему глаза на то, что "полную" справедливость надо самому искать и творить в течение всей своей жизни, а не требовать ее "немедленно" от других и что с этим надо раз навсегда примириться. Мы должны открыть ему глаза на то, что во имя немедленной "прибавочной справедливости" нельзя отдавать свое государство на поток и разграбление; что мы все должны быть готовы временно терпеть несправедливость во имя нашей родины, ибо прежде, чем наслаждаться "справедливой жизнью", надо обеспечить себе хоть какую-нибудь жизнь. Жизнь на земле невозможна без терпения, смирения и отречения. Эти три основы были заповеданы нам Евангелием. Коммунисты восстали против этих традиционных добродетелей как "реакционных" и "выгодных только буржуазии". И что же? Ни один исторический режим не возлагал на своих "подданных" такого бремени изнурительного терпения, вынужденного смирения и унизительного отречения, как коммунистический строй. То, что Евангелие раскрыло нам как добродетель и мудрость, как религиозное служение, – коммунисты возложили на нас в порядке каторжной покорности и притом без меры, без чести, без свободы и без духа – в виде публичной порочности и в форме политического пресмыкательства; и то, что в евангельском учении являлось добровольным самоограничением и в христианском обществе творило духовную культуру, – оказалось в коммунистическом порядке источником всеобщего культурного снижения и разрушения…

Именно поэтому строительство грядущей России должно исходить из следующих основных правил:

1. Справедливость драгоценна и необходима в жизни народа, но она отнюдь не есть высшая ценность жизни и последняя цель государства.

2. Справедливость нельзя смешивать с равенством, а требовать всеобщего уравнения – противоестественно и несправедливо.

3. Важней всего, чтобы правительство и народ искренно хотели справедливости и взаимно верили друг другу в том, что это хотение искренно и жизненно.

4. Надо, чтобы люди не ценили справедливость выше того, чего она стоит, и не задавались задачей "немедленно" добиваться "полной справедливости".

5. Надо воспитывать в народе христианское понимание справедливости, а именно – настойчивое искание ее для других и жертвенную щедрость в перенесении несправедливостей, выпадающих на собственную долю.

6. Надо воспитывать в народе государственно-патриотический дух, готовый во имя единого и общего блага Родины не настаивать на немедленном удовлетворении собственного справедливого интереса.

Только на этом пути восстановим Россию. Только этим укрепим ее.

Сколь бы разрушительны и свирепы ни были проявления русской революции, как бы ни попирала она всякую свободу и всякую справедливость, – мы не должны упускать из виду, что русский народ пошел за большевиками в смутных и беспомощных поисках новой справедливости. «Старое» – казалось ему несправедливым; «новое» манило его «справедливостью». К этому присоединились, конечно, и не благие побуждения: жадность, мстительность, злоба, честолюбие и т. д.; но за потакание этим страстям русский народ был жестоко, невообразимо наказан сомою революцией. И вот, верно понять революцию значит понять ее не только как наказание злой воли, но и как заблуждение доброй воли. И вывести русский народ из революции сумеет лишь тот, кто вернется к первоначальным поискам справедливости и восстановит эту старую традицию русской души и русской истории.

Русский народ должен быть возвращен к этим поискам. Он должен покаянно осознать выстраданное им заблуждение: свою беду и свою кару и свой грех. Он должен увидеть впереди иные, новые, творческие пути, действительно ведущие к справедливости, пути, указанные христианством, но доселе не найденные и не пройденные человечеством. Он должен понять, что именно дурные страсти подготовили его порабощение, ибо они ожесточили его сердце, разложили его ум, подорвали его государственную волю и обессилили его инстинкт государственного самосохранения. Ожесточившись, он пошел за безбожием, бессовестностью и бесправием, а они только и могли привести его к вящей несправедливости.

Однажды все народы поймут, что социализм и коммунизм вообще ведут не к справедливости, а к новому неравенству и что равенство и справедливость совсем не одно и то же. Ибо дело в следующем.

Люди от природы не равны: они отличаются друг от друга – полом и возрастом; здоровьем, ростом и силою; зрением, вкусом, слухом и обонянием; красотою и привлекательностью; телесными умениями и душевными способностями – сердцем и умом, волею и фантазией, памятью и талантами, добротою и злобой, совестью и бессовестностью, образованностью и необразованностью, честностью, храбростью и опытом. В этом надо убедиться; это надо продумать раз навсегда и до конца.

Но если люди от природы не одинаковы, то как же может справедливость требовать, чтобы с неодинаковыми людьми обходились одинаково… Чтобы им предоставляли равные права и одинаковые творческие возможности… На самом деле справедливость совсем и не требует этого; напротив, она требует, чтобы права и обязанности людей, а также и их творческие возможности предметно соответствовали их природным особенностям, их способностям и делам. Так, именно справедливость требует, чтобы законы ограждали детей, слабых, больных и бедных. Именно справедливость требует, чтобы способным были открыты такие жизненные пути, которые останутся закрытыми для неспособных. («Дорогу честной храбрости, уму и таланту»). Подоходный налог устанавливает справедливое неравенство; напротив, «партийный билет» коммуниста устанавливает несправедливое неравенство.

Уравнивать всех и во всем – несправедливо, глупо и вредно. Но это не значит, что всякое неравенство будет справедливо. Есть несправедливые преимущества (напр., безнаказанность влиятельных чиновников); но есть и справедливые преимущества (напр., трудовые льготы беременным женщинам).

Бывают верные, справедливые неравенства (т. е. преимущества, привилегии, послабления, ограждения), но бывают и неверные. И вот нередко люди, возмущаясь чужими, неверными привилегиями («это несправедливо»), начинают восставать против всяких привилегий вообще и требовать всеобщего равенства. Это требование несправедливо; оно проистекает из ожесточенного и потому ослепшего сердца, а ожесточенное сердце не видит человеческого разнообразия и начинает «приводить всех к одному знаменателю».

Но помимо этого всеобщее уравнение вредно и в жизненном отношении; уравнять всех «наверх» (т. е. сделать всех одинаково образованными, хорошо одетыми, богатыми и здоровыми) невозможно. Всякое преднамеренно быстрое уравнение может двигаться только «вниз», понижая уровень (т. е. делая всех одинаково необразованными, плохо одетыми, бедными или больными). К этому и стремилась коммунистическая революция; чтобы не было капиталистов и «кулаков», она делала всех нищими; чтобы не было профессиональной касты ученых, она наводняла профессорский состав невеждами и болтунами и этим насаждала всероссийское невежество. И так от коммунистического равенства русские люди становились полубольными, оборванцами, измученными, нищими и невеждами – они все теряли и не выигрывали ничего.

Однако опыт революции выяснил еще и то, что такое уравнение на самом деле просто неосуществимо. Никакие человеческие меры, никакой террор не может сделать людей «одинаковыми» и стереть их природные различия; люди родятся, растут и живут – неравными от природы; а равное обхождение с неравными людьми создает только мучительные для них и нравственно отвратительные несправедливости. Революционное равнение «вниз» ведет к тому, что худшие люди (карьеристы, симулянты, подхалимы, люди беспринципные, бессовестные, продажные, «ловчилы») выдвигаются вперед и вверх, а лучшие люди задыхаются и терпят всяческое гонение (по слову Шмелева: «гнус наверху, как пена, а праведники побиваются камнями»). В результате этого худшие сплачиваются в новый привилегированный слой («партия») и создают новое, обратное неравенство – беспомощность обнищавшего народа перед всемогущим партийным чиновником, политическим доносчиком и палачом.

* * *

Отсюда уже ясно, что справедливость не только не требует уравнения, а наоборот: она требует жизненно верного, предметного неравенства. Надо обходиться с людьми не так, как если бы они были одинаковы от природы, но так, как этого требуют их действительные свойства, качества и дела, – и это будет справедливо. Надо предоставлять хорошим людям (честным, умным, талантливым, бескорыстным) больше прав и творческих возможностей, нежели плохим (бесчестным, глупым, бездарным, жадным), – и это будет справедливо. Надо возлагать на людей различные обязанности и бремена: на сильных, богатых, здоровых – большие, а на слабых, больных, бедных – меньшие, – и это будет справедливо. Если два человека совершат по видимости одно и то же преступление, но один совершит его по злобе, а другой по легкомыслию, то справедливость потребует для них не одинакового, а различного наказания. И так во всем.

Так мы должны осмыслить и русскую историю. Освободить крестьян от крепостного права надо было не потому, что «все люди равны», а потому, что привилегия душевладения была несправедлива, жизненно вредна и для обеих сторон унизительна. Провести аграрную реформу Столыпина надо было именно для того, чтобы освободить крестьян от принудительного, арифметического (душевого) уравнения в общине и развязать их творческие, от природы неравные трудовые силы. Отменить во имя равенства жизненные, предметно обоснованные и потому справедливые привилегии, связанные с образованием, с организованным талантом и опытом, и поставить во главе русского государства и хозяйства невежественных коммунистов и бездарных «выдвиженцев» – могли только ослепшие от классовой ненависти революционеры; и вредоносные последствия этой меры вопиют к небу вот уже тридцать с лишним лет. Только от зависти и ненависти можно требовать вместо справедливости – нового, обратного неравенства и восхвалять его как высшее достижение. «Вот так-то, сударыня, – говорила угольщица маркизе во время одной из французских революций, – теперь все будут равны: я буду ездить в вашей карете, а вы будете торговать углем»… Ибо на самом деле справедливость требует жизненно верного, предметного неравенства: в одном случае привилегии, в другом – лишения прав; в одном случае – наказания, в другом – прощения; в одном случае полновластия, в другом – безоговорочного повиновения. И пока люди не поймут этого, пока они будут настаивать, вслед за французской Декларацией Прав, на всеобщем равенстве, – им не понять и не осуществить справедливости.