Пожалуй сегодня не найдется ни одного человека, хоть как-то причастного к правому движению, который не участвовал бы регулярно в спорах на тему какая из двух концепций национализма является более правильной — «этническая» или «гражданская?» Споры эти, под час, приобретают весьма ожесточенный характер. Этнические националисты утверждают, что нация образуется прежде всего «из крови и почвы», то есть вокруг общего происхождения и связанных с ним культурно-антропологических факторов, которые объединяют миллионы людей в единую устойчивую историческую общность. Гражданские националисты напротив — утверждают, что нация образуется прежде всего в процессе обретения всеми её представителями равных политических прав и вытекающем из этого чувстве гражданской солидарности. В этой статье я хотел бы внести свой скромный вклад в данный дискурс, а именно попытаться донести до всех, вовлеченных в сие священное противоборство, понимание его абсолютной ложности и бессмысленности.

На протяжении долгого времени я всегда говорил и продолжаю повторять, что дихотомия обязательного выбора между этническим и гражданским национализмом является полностью надуманной. Подобное разделение национализма на два рафинированных антипода возможно только в рамках «теоретизирования в сферическом вакууме», где мы придумываем и сравниваем некие идеальные модели наций ради высокого философского интереса. Но, как известно, идеализированная теория никогда не отражает всей сложности картины реального мира. Реальный же исторический опыт довольно ясно дает понять, что для построения успешной нации необходимо органичное сочетание этнического и гражданского аспектов. Далее я подробно обосную, почему.

Давайте начнем с этнического национализма.

Что дает обществу этническая однородность? Она формирует устойчивую идентичность — представление нации о себе, основанное на комплексе фундаментальных признаков (таких как общность происхождения, языка, культуры, исторической памяти и жизненного пространства). Такой фундамент обеспечивает наличие внутри нации прочных «горизонтальных связей», которые позволяют пережить самые тяжелые времена: затяжные кризисы власти, территориальную раздробленность, длительную оккупацию другими нациями, гражданские войны и даже полную утрату государственности. Кроме того, этническая однородность является основой комфортной социально-культурной среды и близких общественных запросов в разных сферах — в общем всего того, без чего немыслимо стабильное развитие и благополучие нации.

И действительно, если мы не предвзято посмотрим на современный мир то увидим, что любая более менее устоявшаяся нация обязательно несет в себе какое-то этническое «ядро», которое определяет её характерные черты — внешние и культурные. Это «ядро» не всегда бывает на сто процентов однородным (хотя, как показывает практика — чем однороднее, тем лучше), оно может состоять из одной или нескольких этнических групп, может быть даже мультирасовым. Но, так или иначе, это всегда конечный перечень каких-то конкретных народов, изначально родственных друг другу или сближенных длительным историческим процессом, и играющих ключевую роль в процессе национального и государственного строительства. И это никогда не какая-то абстрактная «многонационалия» из всех народов и культур мира.

Помимо «ядра», обладающего полным набором характеризующих этно-культурных признаков, каждая нация имеет свою «периферию», включающую в себя: 1) граждан смешанного происхождения; 2) представителей не ассимилированных коренных этнических меньшинств; 3) натурализованных мигрантов. Этнический национализм (если не брать его наиболее радикальные формы) не постулирует идею о том, что представители данных групп должны подвергаться какой-либо дискриминации со стороны «чистокровных граждан», но делает акцент на необходимости понимания того, что данные группы не играют для нации характеризующей роли, а составляют именно что её придаток, интеграция которого в единую политическую идентичность полностью зависит от степени влияния «ядра». Чем больше «ядро» нации относительно «периферии» и чем оно однороднее — тем выше его интегрирующее влияние. И наоборот — чем меньше «ядро» нации относительно «периферии» и чем оно разнороднее, тем его влияние слабее. Соответственно, в первом случае мы имеем общество с низким потенциалом конфликтов на почве этнической, расовой, языковой, религиозной и прочей нетерпимости; а во втором — потенциал высокий. Думаю нет смысла объяснять, почему первый вариант предпочтительнее.

Из всего этого следует очевидный вывод: этническая однородность и политика направленная на её поддержание (естественно, в рамках практик допустимых с этической точки зрения) является для нации безусловным благом. Тот факт, что этноцентризмом и делением на «своих» и «чужих» можно злоупотребить и что в некоторых странах такое злоупотребление приводило к печальным последствиям, нисколько не может скомпрометировать общую актуальность сказанного, потому что злоупотребить можно чем угодно. Интернационализмом, к слову сказать, в ХХ столетии злоупотребляли намного больше, чем этническим национализмом. Миллионы людей в разных странах уничтожались и подвергались унижениям, будучи отнесенными к «чужим» не по национальному, а по «классовому» признаку. Почему-то об этом критики этнического национализма постоянно забывают.

При всем при этом, этнический национализм не гарантирует таких важных для процветания нации вещей как: свобода, справедливость, равноправие, политическая субъектность и многого другого, что не связано с «кровью и почвой». Самое однородное в этно-культурном отношении общество может быть разделено на сословия с абсолютно разным доступом к ресурсам и социальным лифтам. В нем может царить самая жестокая тирания и самая несправедливая эксплуатация одних групп другими. В нем могут отсутствовать свобода слова, свобода творчества, свобода убеждений, свобода собраний, свобода предпринимательства, свобода местного самоуправления, свобода передвижения, неприкосновенность собственности и т.д. — то есть все те цивилизованные блага, без которых немыслимо процветающее современное общество и без которых нация едва ли способна полностью раскрыть свой потенциал.

Собственно, в обеспечении доступа ко всем этим благам и состоит функция гражданского национализма.

Гражданская концепция национализма постулирует идею о том, что какая-либо исторически устойчивая группа не является нацией только лишь в силу своей культурно-языковой однородности, а обретает таковой статус в борьбе за политическую субъектность: то есть за доступ к равным и полным правам, дающим всем её представителям возможность быть полноценными акторами политического процесса и вместе определять судьбу своей страны, а не отдавать ее на откуп всевозможным царям, вождям, фюрерам и прочим «нац.лидерам». Соответственно, приверженность прежде всего именно этим политическим ценностям с точки зрения гражданского национализма является основой национального единства и легитимного государства.

Давайте теперь разберемся, почему ценности гражданского национализма, при всей их очевидной значимости не могут, будучи взятыми в чистом виде, служить надежной основой для построения нации? Дело в том, что политические ценности — слишком слабый инструмент для формирования прочных «горизонтальных связей» на долгосрочную перспективу. Их роль в формировании идентичности не может сравниться с аналогичной ролью этнического родства, языка, религии, исторической памяти, «чувства своей земли» и т.п. Для примера просто возьмите современную Европу. Казалось бы, все европейские народы давно придерживаются вполне общих политических ценностей. И да, это во многом располагает их к консолидации по самым разным вопросам — от свободы передвижения (Шенген) до общей системы безопасности (НАТО). Но всё это не отменяет факта существования суверенных европейских наций со своими культурными особенностями и политическими интересами.

Кроме того, «политические ценности» — очень непостоянная вещь, и им свойственно периодически претерпевать кризисы. Особенно в современном бурно развивающимся мире. Посчитайте хотя бы с какой частотой сменяли себя политические тренды в разных странах на протяжении XX века. Как всего за каких-то несколько поколений менялись, буквально прыгая друг через друга, монархизм, социализм, фашизм, либерализм и другие «измы». И каждая такая смена трендов сопровождалась сильными общественными потрясениями. Но нации всё равно выживали — сохраняли инфраструктуру, экономику, логистику, производство, структуры внутренней и внешней безопасности (законы, полицию, суды, границы и проч.) И понятно, что всё это обеспечивалось никакими не «общими политическими ценностями», а тем самым «чувством крови и почвы», которое заставляло миллионы людей на огромной территории продолжать считать себя одним народом и сохранять какое-то конструктивное взаимодействие не смотря ни на что.

Нередко под гражданскими нациями подразумевают и другое, а именно — многонацинальные государства, создаваемые централизованно (как правило, сильными вождями или могучими империями) без учета естественных этно-культурных предпосылок. Желая обеспечить своим творениям долгую жизнь, их «архитекторы» так же стараются насадить подвластному населению чувство единства, основанное на принципе гражданственности. Но как показывает история, такие гражданские нации редко оказываются долговечными. Так, например, Советский Союз и его «советский народ», слепленный из кучи национальных регионов и державшийся исключительно на военно-экономическом влиянии РСФСР (а если быть точнее, то русских областей в составе РСФСР), при ослаблении этого влияния распался, в общем и целом, по естественным этническим границам. Такая же судьба постигла две другие «искусственные» страны восточного блока: Чехословакию и Югославию. Столетием раньше по этническим границам распались Австро-Венгрия и огромная Османская Империя. В случае кризиса китайской государственности мы вполне можем в обозримом будущем увидеть какую-нибудь «независимую Уйгурию» и независимый Тибет.

Из всего этого можно сделать вывод, что чистый гражданский национализм (не в теоретических моделях, а в условиях реального мира) не способен обеспечить стабильность нации в долгосрочной исторической перспективе. Первый серьезный политический кризис может стать для гражданской нации непосильным испытанием и поставить её на грань распада. Разнородность населения затрудняет выработку общенациональных стратегий по важным вопросам. Идентичность гражданской нации слаба, принадлежность к ней не даёт человеку никакой защиты его интересов (потому что когда все население разнородно – непонятно, кого от чего защищать?) В трудные времена никто не будет готов на серьезные жертвы ради сохранения этой нации. В поисках защиты и ясных ориентиров разные группы населения начнут обращаться к локальным формам идентичности (прежде всего, конечно, к этнической) и «тянуть одеяло на себя». В итоге такая «недонация» прекратит свое существование под тяжестью внутренних конфликтов и распадется на более мелкие образования или будет поглощена более сплоченными соседями.

Итак, как видим, ни одна из рассматриваемых концепций национализма в чистом виде не способна обеспечить нации оптимальных условий для стабильного долгосрочного процветания. В то же время очевидно, что между обеими концепциями нет никаких принципиальных противоречий и вместе они прекрасно дополняют друг друга. В большинстве стран, прошедших полный путь национального строительства гражданская нация органично вытекала из уже сформировавшейся или хотя бы более менее оформившейся этнической нации (т.н. «естественного государства»). Зачастую, акцент на каком-то из этих двух аспектов в национальном дискурсе зависел от того, какие проблемы являлись наиболее актуальными для конкретной нации в период её окончательного политического оформления (у большинства европейских наций этот этап пришелся на XIX век). Если нация «окончательно обретала себя» в борьбе против собственной элиты, то в её мифологии преобладала тематика борьбы за гражданские права (как, например, у французов с их «великой революцией граждан»), а акцент на этничности не делался не из-за её принципиального отрицания, а просто потому, что она являлась чем-то само собой разумеющимся и не подвергалась никаким угрозам в рамках «борьбы низов с верхами». Если же главным испытанием для национальной солидарности становилось противостояние иноземным захватчикам (скажем, как у ирландцев) или объединение раздробленных территорий (как у немцев), то в её мифологии преобладала тематика народно-освободительной/объединительной борьбы, где представители аристократии выступали бок о бок с простолюдинами против общего врага за общее дело, что как бы само по себе подразумевало, что с гражданским сознанием там все в порядке и акценты делались на других вещах.

Давайте теперь разберемся, откуда взялось противостояние этнического и гражданского национализма которое мы наблюдаем сегодня?

Дело в том, что во второй половине ХХ столетия идеи гражданского национализма были массово взяты на вооружение антинациональными силами (в основном «умеренно-левыми») которые являются флагманом глобализации и, естественно, заинтересованы в максимальном ослаблении наций и их роли в мировой политике. Но поскольку ударить с одинаковой силой по всем нациям мира сразу является непосильной задачей, эти «товарищи» решили сосредоточить свои усилия там, где имеют наибольшее влияние — в странах «белого мира». Однако они прекрасно понимают, что мир вокруг всё ещё «национален» и с этим надо как-то считаться. Поэтому лево-либеральные политики идут по пути подмены понятий, размывая в массовом общественном сознании представления о том что такое нация через её постепенное низведение до ничего не значащей формальности — т.н. «паспортной идентичности». Им на руку играет (ну, по крайней мере, как они сами считают) непрерывно обостряющийся миграционный кризис. Рост числа мигрантов и изменение демографического баланса в странах «белого мира» дает лево-либеральным элитам повод говорить о современной нации, как о неизбежно «мультикультурной общности, объединенной формальным общим гражданством».

Естественно, у такой идеологии имеется немало противников. С каждым годом всё больше людей понимают, что лево-либеральный взгляд на национальный вопрос не даёт адекватных решений для выхода из сложившегося глобального кризиса, а напротив — ведет к его усугублению. Поэтому нет ничего удивительного в том, что общественные силы, решившие открыто выступить против антинациональных трендов в европейской политике, в своей контрпропаганде были вынуждены делать акцент на этноцентризме и осуждении идеи гражданской нации в её текущем устоявшемся употреблении. Кроме того не стоит забывать тот факт, что многие правые политики «первой волны» были выходцами из ультра-правой субкультурной среды, характерной чертой которой являлось подражание нацистской Германии с её чрезмерно радикальным акцентом на «культе крови» и отрицании всего, что с ним не связано. И стоит честно признать, данное обстоятельство едва ли пошло современному национализму на пользу, во многом затормозив его популяризацию в широких народных массах. Несмотря на то, что сегодня ситуация меняется и правое движение активно пополняется людьми умеренных взглядов — маргинальное субкультурное наследие до сих пор имеет в нём влияние.

Такое положение вещей привело к другой проблеме: некоторые умеренные правые «второй волны» (в основном пришедшие в национализм из либерального лагеря в рамках общего «отрезвления» под воздействием окружающей действительности), боясь ассоциироваться в глазах общества с радикалами, стали использовать термин гражданский национализм просто для подчеркивания своей умеренности. При этом, правда, они сами не всегда могут внятно объяснить, чем их гражданская нация принципиально отличается от гражданской нации у «мультикультуралистов». Вся эта терминологическая неразбериха только подлила масла в огонь священного противостояния этнических и гражданских…

Итак, что можно сказать в качестве резюме?

Подробный разбор вопроса даёт ясное понимание того, что дихотомия двух рассматриваемых концепций национализма вызвана не их принципиальной несовместимостью, а банальным казусом толкования в определенной исторической специфике и отсутствием в современном национализме единой интеллектуально-теоретической базы, способной адекватно прояснить этот вопрос и поставить в нём точку. Что не удивительно с учетом того, в каком состоянии правое движение находилось на протяжении весьма длительного срока. Причем нашей страны это касается особенно. Если на условном «Западе» национализм во второй половине XX века имел хоть какую-то политическую и интеллектуальную жизнь (а в первой половине до ВМВ и вовсе процветал), то в советской России он был выпилен на корню сразу после прихода к власти большевиков. Все немногое «с русским уклоном», что в дальнейшем дозволялось советской властью, никакого отношения к здоровому русскому национализму, конечно же, не имело. Русский национализм в эмиграции был сильно оторван как от российских, так и от эмигрантских реалий и массовым явлением не стал. После развала СССР русское движение возрождалось даже не на руинах, а на полностью выжженном в интеллектуальном отношении поле, которое облюбовали малоадекватные любители исторического косплея (с тематикой от царской России до Третьего Рейха) и т.н. советские «национал-патриоты» вроде Гоблина-Пучкова у которых образцовым русским националистом был и остается товарищ Сталин. Все наследие дореволюционной русской мысли, как не сложно догадаться, на пороге XXI века с практической точки зрения оказалось абсолютно бесполезным. Ну и новая официальная пропаганда про славяно-чечено-армяно-грузино-азербайджано-таджикскую «гражданскую нацию россиян» тоже дала о себе знать. Тут уж немудрено, что мы в понятиях запутались...

Какие из всего этого стоит извлечь практические выводы и рекомендации для каждого, кто считает себя националистом (и не только)? Все довольно просто. Вам стоит:

1. Отказаться от мышления в рамках ложной парадигмы и прекратить попытки определения себя в качестве сторонника «этнического» или «гражданского» национализма.
2. Перестать слушать людей, которые навязывают вам необходимость данного выбора, с какой бы стороны они не вещали.
3. Осознать и принять тот факт, что любая нормальная нация включает в себя обе рассматриваемых компоненты и одно без другого не имеет особого смысла.
4. Использовать полученную аргументационную базу для разъяснительных работ.
5. Оспаривать монополию лево-либеральных интернационалистов/мультикультуралистов на термин «гражданская нация», поскольку в их устах он искажается и превращается во вредную бессмыслицу.
6. Перестать бояться сочетания этнический национализм «потому что Гитлер придет, печи разожгет!»
7. При необходимости провести разделительную черту между своим лагерем и другими течениями в правом движении (что, под час, весьма важно). Использовать не систему координат «гражданский/этнический», а систему координат «либеральный/консервативный/радикальный», которая включают в себя не только отношение к балансу «этнического» и «гражданского» в жизни нации, но так же позиционирование по целому ряду других важных вопросов. В этой системе тоже присутствуют свои спорные моменты, но в целом она намного объективнее отражает ключевые векторы в современном национализме.

Ну вот пожалуй на этом и всё. Благодарю за внимание, надеюсь этот текст оказался для вас полезен! 

Алексей Абанин

Источник: https://vk.com/@ruscivsoc_vk-lozhnaya-dihotomiya-grazhdanskii-i-etnicheskii-nacionalizm